Музей, в котором живут
Проект-утопия XIX века на современный лад
«Новая» продолжает знакомить своих читателей с европейским опытом приспособления индустриальных памятников. (Начало см. тут.) Пример возрождения «Версаля в кирпиче», как называют воплотивший мечты об идеальном обществе комплекс Фамилистер, опровергает затертое заклинание – «нельзя жить в городе-музее». Как и полтора века назад, здесь живут люди, и сразу не разберешь: белье на веревке – это тоже часть экспозиции или обычная постирушка?..
Familistèr de Guise (буквально – «место семейных собраний в Гизе») – как сказали бы теперь, многофункциональный комплекс, возникший во второй половине XIX века между Парижем и Брюсселем в городке Гизе, где нынче проживает пять тысяч человек, а тогда было втрое меньше. Последователь Фурье, промышленник и филантроп Жан-Батист Андре Годин взялся материализовать идею о справедливом устройстве труда и быта, основанную на «равномерном распределении промышленных и коммерческих прибылей и обеспечении перехода социальных богатств в руки трудящегося класса».
В ассоциацию труда и капитала, следующую принципам предоставления трудящимся дивиденда и взаимного страхования, были вовлечены 1200 рабочих здешнего литейного завода, производившего чугунные печи и плиты.
Рядом со своим заводом, на территории почти в 10 га, Годин выстроил не только «социальный дворец» с павильонами для собраний и двумя общежитиями, но также детские сады и ясли, школы, дома с квартирами на 600 мастеровых, крытый комплекс с баней, прачечной и 50-метровым бассейном глубиной 2,5 м. Чтобы обеспечить безопасность при обучении плаванию детей, бассейн был оснащен решетчатым полом – на время занятий с ребятней он поднимался с помощью лебедки.
На прилегающих землях развели огороды и разбили великолепный «сад удовольствий» – с цветниками, фонтанами, парковой скульптурой. Теплицы обогревались с помощью чугунных труб, в которые поступала утилизируемая промышленная вода, отработанная заводскими паровыми двигателями. По всей территории был проложен водопровод и установлено газовое освещение.
Двор, 1890 год
Крытый школьный двор, 1889
Администрация строго следила за санитарным состоянием и благоустройством – общественную службу с получением жалованья несли 64 человека, большей частью женщины; имелся и свой пожарный обоз. Все необходимое можно было купить, не покидая пределов городка, где имелось множество лавок – хлебная, мясная, суконная и даже торгующая колониальными товарами.
Не меньшее внимание уделялось творческому развитию. Уже в первые годы существования Familistèr здесь было создано музыкальное общество, в саду возвели деревянную эстраду (ее реконструируют в 1918-м уже с использованием металлических конструкций), рядом со школой выстроили каменное здание театра с залом на 1200 мест, а местная библиотека насчитывала 3000 томов.
Поскольку Годин полагал, что рабочие должны придерживаться лишь «культа труда», церкви здесь не было – и это, разумеется, вызывало недовольство тогдашних ревнителей духовных скреп. Находились и те, что ругал филантропа за слишком аскетичное, на их взгляд, устройство быта рабочих и даже сравнивал с тюрьмой его «социальный дворец» из трех корпусов с внутренними дворами.
Это государство в государстве существовало на основе принципа взаимопомощи. В Familistèr были организованы лекарственный фонд, пенсионный, а также страхование на случай болезни. Рабочие местного завода получали существенно более высокую зарплату, нежели трудяги других предприятий, сам же Годен довольствовался шестью процентами с капитала, вложенного в производство. Умирая, он завещал Familistèr половину всего своего состояния (около 2,5 млн франков) – весь фонд перешел в собственность рабочих.
Во время Первой мировой войны завод был серьезно поврежден, оборудование оказалось частью вывезено, частью уничтожено. Полученные после ее окончания 47 миллионов компенсации позволили развернуть масштабную реконструкцию – не повлиявшую, впрочем, на внешний облик исторических зданий.
Тяготы Второй мировой и воспоследовавший экономический спад лишают Familistèr возможности не только дальнейшего развития, но и поддержания должного состояния городка. Ассоциация труда и капитала прекращает свое существование в 1968-м; ее школы становятся муниципальными, библиотека получает статус публичной, другие здания спустя некоторое время оказываются в частной собственности, а какие-то просто пребывают в запустении, приближаясь к грани погибели. Новые владельцы жилых корпусов большей частью сдают квартиры внаем и не уделяют внимания состоянию общественных пространств, мало ценят саму историческую застройку.
Потребуется достаточно времени и сил, чтобы де-юре объединить все в один ансамбль и вдохнуть в него новую жизнь.
«Была выбрана концепция создания обитаемого музея промышленного наследия, – рассказывает Фредерик Панни, хранитель и директор Familistèr de Guise. – Собственно, это место всегда было обитаемым, и музей, который открылся уже в XXI веке, стал основой проекта, но он не довлеет над всем остальным – гармонично вписался в сложившуюся структуру. Это музей, в котором живут. Главной нашей задачей было сохранить открытость этого места, поддержать и развить его традиции».
Масштабные восстановительные работы велись с 2000 года. Все строения, кроме собственно завода (а он продолжает работать), имеют статус охраняемых памятников. Часть выходящего на главную площадь здания остается жилой. По-прежнему общедоступны и возрожденный парк, и театр – на подмостках которого в прошлом году, например, было дано 8000 спектаклей. К участию в постановках и разнообразных уличных представлениях активно привлекаются местные жители. Так, в проекте современного танца наряду с профессионалами было задействовано сто горожан. Вместе создаются сценарии общих праздников, вместе устраиваются различные фестивали, творческие и спортивные состязания.
Крытый двор главного корпуса сегодня и театральный зал
Здание начальной школы (слева) и вход в театр
Одна из комнат квартиры для рабочих (действующая экспозиция)
«Это тоже дань традиции, – поясняет господин Панни. – Еще при Годане стал формироваться новый календарь с новыми праздниками – такими, как праздник труда или праздник детства, объединявшие всех».
Музейные пространства занимают 5000 кв. метров. Экспозиции разнообразны и занимательны: это и богатое собрание чугунных печей и кухонных плит, выпускавшихся на местном заводе в XIX–XX вв., и обзор мирового опыта воплощения утопических идей о справедливом устройстве жизни (дома-коммуны Токио, Копенгагена, Барселоны и, конечно, России – вроде московского здания Наркомфина), и конечно же, демонстрация устройства самого Familistèr, во всех его подробностях: как жили (можно пройтись по двух-трехкомнатным квартирам мастеровых, с исторической меблировкой и подлинными предметами быта), занимались спортом, где проводили собрания или выращивали овощи для общего стола.
Бродя по этому государству в государстве, сразу и не разберешь, где заканчивается музей и начинается обычная жизнь.
Сгруженный у театра реквизит может оказаться частью современного спектакля, который затевает местная молодежь, а сохнущее на веревке белье – напротив, элементом постоянной экспозиции.
В прошлом году на церемонии присуждения звания «Европейский музей года» Familistèr в Гизе получил специальный приз – «За работу с местным сообществом».
«Проект-утопия и сегодня генерирует новые эквиваленты богатства, – заключает Фредерик Панни. – Наш живой музей создал десятки рабочих мест, в этом году его посетило уже свыше 65 тысяч человек, а это очень немало для города с населением в пять тысяч».
Продолжение следует.