Протестный диптих. Продолжение следует
После десятков судебных дел и штрафов призывы Алексея Навального и «Открытой России» выйти на улицы 12 июня неизбежно ставят вопрос: придут ли люди и что им за это будет.
Весной Петербург стал свидетелем двух крупных оппозиционных акций, обе они ознаменовались массовыми задержаниями и судебными процессами. Стало понятно, как власти намерены отвечать на подобный политический активизм.
Как уже рассказывала «Новая», 26 марта около шести часов вечера бойцы Росгвардии начали уводить в автозаки участников шествия и случайных прохожих, оцепленных на площади Восстания. Права омоновцы задержанным не объясняли, так как «не обязаны», на все вопросы отвечали мантрой «узнаете в отделении». Пока задержанные мариновались в отделах полиции (а последние вышли около полуночи), стражи порядка поспешно вписывали в заготовленные протоколы их паспортные данные. Попутно они писали объяснения, где рассказывали о том, как задерживали людей на площади и зачитывали им их права. Одинаковые протоколы содержали ошибки. В частности, неверно указано место задержания – вместо дома № 89 дом № 91. Причина открылась на одном из судебных заседаний – свидетель из числа сотрудников полиции, оформлявших бумаги в 60-м отделе полиции, честно признался, что документы писал под диктовку «старшего». Вероятно, исполнение приказа старшего по званию никак не связывалось в его сознании с подлогом документов.
Стоит отметить и пару рекордов в работе Смольнинского районного суда. 11 мая суд рассмотрел 20 дел по акции 26 марта, самое короткое заседание уложилось в 10 минут. Из 46 рассмотренных дел за отсутствием состава правонарушения закрыто только два. Еще 54 дела вернулись в отделы полиции. Многие из оштрафованных еще не получили решений суда, хотя прошло больше месяца.
Акция «Он вам не Димон» на Марсовом поле (26 марта) // Фото Елены Лукьяновой
Акция «Надоел» прошла 29 апреля у Александровского парка на Петроградской стороне. Сотрудников Росгвардии там собралось чуть ли не больше, чем митингующих. Глядя на стройные ряды бойцов и полицейского, стоящего на ступенях станции «Горьковская» с мегафоном, можно было подумать, что акцию устроили стражи порядка, а не сторонники «Открытой России». Это усиление позволило задержать сотню человек за несколько минут, однако протоколов в этот раз не завезли, и полицейским пришлось составлять их в отделах. В положенные по закону 3–4 часа стражи порядка не уложились, так в отделах № 7, 33 и 36 стали возникать протоколы по статье 19.3 «Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции», подразумевающей задержание на срок до 48 часов. Хоть людям и пришлось просидеть в камерах до утра и подождать, пока полицейские заполнят документы, протоколы все равно получились одинаковые. Координатор правозащитного направления «Открытой России» в Петербурге Анастасия Буракова считает, что они писались по указке сверху.
«Протоколы были абсолютно идентичны по содержанию. Все задержанные обвинялись в участии в несанкционированном шествии, хотя люди успели пройти несколько метров от метро до пешеходного перехода, что сложно назвать шествием».
Документы содержали ошибки, в некоторых не было подписи сотрудников полиции. Несмотря на такие грубые нарушения в оформлении, суд не вернул ни одного протокола. Единственным свидетелем по сотне дел выступил сотрудник полиции Егоров – якобы это он видел и задерживал всех участников акции. Впрочем, на суде Егоров заявил, что совершенно не помнит координатора «Открытой России» Наталью Грязневич, с которой он разговаривал у «Горьковской» сутки тому назад.
Сама Грязневич провела ночь в 33-м отделен полиции. Друзья передали ей одеяло, чтобы постелить его на бетонный выступ, а также пакет с едой. Но передать провизию задержанной полицейские удосужились только утром, когда об этом напомнил адвокат. Содержимое пакета к тому моменту сократилось вполовину, в частности куда-то делась упаковка сыра.
Акция «Надоел» (29 апреля) // Фото Елены Лукьяновой
«Бетонная камера, горячей воды в туалете не было, – рассказывает Наталья. – Ни еды, ни спальных принадлежностей мне не выдали, я думаю, в отделении их просто не было. В камере было холодно, и мне разрешили взять с собой куртку, но не сразу».
Как пояснила Грязневич, неповиновением полиции считалось то, что люди не покинули площадь у станции метро после объявления через громкоговоритель.
«У судебной системы нет понятия о правах человека, но есть схема, которая дана полицией и исполнительными властями, и судья рассуждает так же, как полицейские, – считает Наталья. – В деле нет доказательств того, что я нарушаю общественный порядок (а только это может служить основанием для задержания даже на несогласованной акции), а все дело построено на моем присутствии на площади и показаниях полицейского».
Утром следующего дня задержанных доставили в Петроградский суд, где они провели еще около 10 часов. По словам правозащитника Александра Передрука, около восьми человек постоянно находились в 8-метровом помещении без скамеек и окон. Вход охраняли приставы и сотрудники полиции.
«Все это время правозащитники пытались передать задержанным еду, – рассказал Александр. – Но нам не позволяли это делать, ссылаясь на меры безопасности. На входе в здание суда нас просили отпивать воду из бутылок, но и эти бутылки передать было нельзя, задержанные могли только пить воду из-под крана в туалете».
Единственная возможность пообщаться с задержанными появлялась непосредственно перед заседанием. Тогда можно было украдкой передать подзащитному пару лишних пирожков для других. Учитывая жесткие условия содержания, может показаться, что нарушение статьи 19.3 влечет за собой суровую кару, но нет: наказанием за неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции является штраф в размере от 500 до 1000 рублей.
Всего на акции было задержано 100 человек. Суды состоялись почти по 70 делам, все задержанные оштрафованы на суммы от 2 до 18 тысяч рублей, ни одно дело не было возвращено или закрыто.
Политический психолог Александр Конфисахор считает, что большинство задержанных и оштрафованных больше на оппозиционные акции не выйдут.
«Часть из этих людей откажется выходить на протестные акции, после того как они побывали в полиции и получили протоколы. Возможно, их пугали неприятностями на учебе или на работе. Но часть из них – навскидку четверть – пойдут еще. С одной стороны, они на себе испытали весь этот беспредел в отделах полиции. С другой – они поняли, что все, что им может грозить, – административный штраф, и он их не пугает. Эти люди могут составить сильный костяк протестного движения. Они осознают свою силу, и в этом смысле в отделах полиции происходило своеобразное воспитание нового протестного поколения».
Конфисахор считает, что это тот случай, когда количество может перейти в качество. «Теперь на улицы выйдут не те, кто раньше ходил просто посмотреть или за компанию, а те, кто на самом деле решил, что все, ребята, хватит, – уверен психолог. – Их, возможно, будет меньше, но это будут убежденные в своей правоте люди, которые намерены отстаивать свои интересы и защищать свои права».