Артистов в этом театре больше нет
В Санкт-Петербургской консерватории снова боятся «попасть под Гергиева». Только теперь кажется, что это не так и плохо по сравнению с тем, что происходит в вузе в последние годы.
Оперный театр при консерватории фактически закрыт. Раньше здесь только хор был 200 человек, а еще балетная труппа, оперная, оркестр.
– Мы могли поставить любой спектакль, кроме разве что «Спящей красавицы», где одновременно на сцене находится 150 человек, или «Хованщины» с ее огромным хором, – говорит сотрудник вуза, попросивший не называть его имени. – Консерватория готовит балетных режиссеров, им надо учиться на какой-то труппе, для этого нужен был балет. Будущие дирижеры тоже не могут махать палочкой перед зеркалом. Хоровым дирижерам надо учиться с живым хором. Вокалистам – в живых спектаклях.
Теперь в штате остались только костюмеры, бутафоры, словом – технические сотрудники. Зачем они продолжают там числиться – не очень понятно, потому что артистов в этом театре больше нет.
– Знакомый бутафор объяснил мне так: предстоят перемещения декораций с одного склада на другой, и чтобы не платить отдельно за эти работы, сохранили технических сотрудников, – поделился с «Новой» бывший солист оперы Вячеслав Утехин, тоже попавший под сокращение. – Дальше от них, видимо, тоже избавятся. Массовые сокращения начались еще в прошлом году. Сократили пол-оркестра и полхора, всех солистов и весь балет. В этом году – оставшуюся часть хора.
Всех, кого выбрали для сокращения, по словам артиста, вручали под роспись приказ. Там была указана причина: «в связи с необходимостью проведения оптимизации штатной численности, сокращения административно-хозяйственных расходов, продолжительным нахождением на капитальном ремонте основного здания». Проще говоря, труппу распускали на время большого ремонта зданий. Начался он в 2015 году. Предполагалось, что к концу 2019-го его завершат. Но сейчас финансирование заморожено, а вместо ремонта идут суды с бывшим подрядчиком.
Большой симфонический оркестр Театра оперы и балета СПб консерватории им. Римского-Корсакова
В первый год ремонта театр продолжал давать спектакли в здании петербургского Мюзик-холла, там приютили и труппу, и декорации с реквизитом. Но потом вышел конфликт.
– Театру предоставили место для спектаклей, репетиций, спевок, разрешили приводить студентов, – рассказывает сотрудник консерватории. – Но декорации надо где-то хранить, надо их просушивать, подновлять и так далее. Эти работы тоже легли на Мюзик-холл, и его директор выставила нам счет за аренду. Консерватория платить отказалась. И в 2016 году в театре началась сокращения.
Сначала сократили оркестр: из двух коллективов остался один. Следующей жертвой «оптимизации» стал театр. И это вновь оживило в вузе разговоры о том, что худрук и директор Мариинского театра Валерий Гергиев положил глаз на консерваторию. Такая идея циркулировала в творческих кругах очень давно, а прозвучала публично в 2013 году: будто бы маэстро задумал создать Национальный центр академического театрального и хореографического искусства, где сольются Мариинский театр, Академия Вагановой и Санкт-Петербургская консерватория. Разумеется, под его, Гергиева, руководством. В Вагановке сменили ректора – и там дальше дело не пошло. Пока не пошло.
А уж сколько раз за это время менялись ректоры в консерватории – устанешь считать. Со скандалами уходили Сергей Ролдугин в 2004 году, Александр Чайковский в 2008-м. Его сменил скрипач с мировым именем Сергей Стадлер, но в 2011-м и он стал фигурантом уголовного дела. После него со скандалом назначали Олега Малова, который ушел тихо, его просто не выбрали ректором. Возглавил вуз еще один выдающийся скрипач и дирижер Михаил Гантварг. Три с небольшим года его правления были самым спокойным временем в консерватории. Упомянутый театр начали потихоньку приводить в порядок. Но у Гантварга оказалось слишком мало времени: в 2015 году назначили Алексея Васильева, который начал проводить свою политику.
В консерватории многие говорят, что сокращение штатов именно в театре –неспроста: Гергиев покушается если не на весь вуз, то хотя бы на театральные помещения. Потому что главная сцена Мариинки тоже закрывается на ремонт. А тут – свежеотремонтированное здание с прекрасным залом, к тому же пустующее, труппы-то нет.
В среде меломанов и театралов спектакли консерватории большой популярностью не пользовались. Привлекала разве что низкая цена билетов по сравнению с Мариинкой. Говорили – доступная. И репертуар был, мягко говоря, неширокий.
– В последний год на площадке Мюзик-холла мы раза два или три давали «Онегина», – рассказывает артист Утехин. – Без балета, конечно, полонез танцевать уже некому, силами студентов и остатков хора. Была «Иоланта», «Царскую невесту» давали в каком-то новом выставочном комплексе. Но раньше, до сокращений, ставили «Все делают это» Моцарта. «Севильского» мы в последний раз собирались играть в июне прошлого года, но спектакль отменили, потому что нам уже объявили о сокращениях. Еще раньше была очень хорошая «Травиата», шла, хоть и нечасто, «Орфей и Эвридика». Для детей – «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», единственная детская опера, которая сохранялась в репертуаре к началу 2000-х. Из балетов – весь золотой набор: кроме «Лебединого», еще «Щелкунчик», «Жизель».
Этот золотой набор еще в 2008 году, к моменту прихода Сергея Стадлера, стал среди консерваторских профессоров притчей во языцех: говорили, что театр гоняет ширпотреб для иностранцев. Что летом каждый день сплошное «Лебединое», на котором истинный балетоман может умереть от испуга, зато интуристов на него возят теплоходами, а деньги идут мимо кассы. Собственно, Стадлер первым и попытался начать в театре «оптимизацию».
– Стадлер действительно начал сокращения, – подтверждает еще один анонимный собеседник в консерватории. – Только с другой целью. Он музыкант высочайшего класса, ему хотелось дирижировать постановками своего уровня. А в театре к тому времени остались артисты, которым или удобно было там числиться, играя два-три спектакля в год, а в остальное время они работали где-то в другом месте. Или те, кто просто больше никуда не мог устроиться. Кто туда шел? Пенсионеры, которым надо досидеть до пенсии. Трубач, у которого выбит передний зуб, а это фактически крест на профессии. Артисты балета, которым уже за пятьдесят. Со всем этим и хотел покончить Стадлер: он мечтал об обновлении коллектива. У него свои амбиции, ему хотелось дирижировать блестящими постановками.
Артисты балетной труппы театра // Фото: сonservatory.ru
«Оптимизация» Стадлера тоже оказалась, мягко говоря, крайностью. Он, например, мечтал дирижировать в этом театре «Паяцами» Леонкавалло – оперой, о которой говорят, что она и Мариинскому театру не по зубам. Другой пример – Стадлер задумал ставить «Тоску» Пуччини.
– Ему говорили: у нас нет голосов для «Тоски», – продолжает сотрудник консерватории. – Выписывали специально артистку краснодарского театра, она прилетала на репетиции, ей платили. Его просили поставить на эту партию студентку: пусть, мол, она споет не так хорошо, но зато будет учиться. Он не соглашался.
По словам собеседника «Новой», всех последних ректоров, исключая Михаила Гантварга, консерватория в последнюю очередь интересовала как учебное заведение. О будущих музыкантах как бы забывали ради музыкантов состоявшихся. Коллектив старел, именитые профессора уходили. Нынешняя «оптимизация», начатая ректором Алексеем Васильевым, – другая крайность: теперь у студентов просто не остается материала, на котором можно учиться. И в этом смысле про объединение с Мариинкой многие в консерватории уже стали говорить как про спасение вуза.
– Сколько я работаю в консерватории – столько идет разговор об объединении, – добавляет собеседник «Новой». – Сейчас многие уже стали понимать, что может быть, это не так уж плохо. Можно что угодно говорить про Гергиева, но театр у него блестящий. Да, он живет в стране 17 дней в году, остальное время – за границей. Но его оркестр играет. Он бы нашел деньги, назначил талантливого ректора, пригласил звезд со всего мира – и к нему бы поехали.
За пять как минимум лет разговоров о слиянии консерватория не подвинулась в сторону Мариинского театра ни на миллиметр. Скорей всего, Валерий Гергиев желал этого не так страстно, как опасались в самом вузе. Можно представить, с какой скоростью вуз перешел бы под крыло Мариинки, если бы маэстро действительно этого хотел. Он и теперь отрицает, что когда-либо вынашивал планы объединения.
– Я впервые слышу о том, что в консерватории закрывают театр, я там давно не был, – сказал «Новой» Валерий Гергиев. – Такая же волна разговоров была лет пять или шесть назад. Неужели опять что-то такое же началось? Я никогда не предлагал что-то объединять. Консерватория – самостоятельное учебное заведение, где учился Чайковский. Надо делать все, чтобы там появлялись новые Чайковские, чтобы там были великолепные педагоги, чтобы учились великолепные молодые люди. Что касается их театра – тут я совсем не в теме.