«Не ходить, не мыться, не стирать, есть только черный хлеб...»
Типичная жизнь российского кондуктора.
В Петербурге сегодня говорят о полном отказе от кондукторов в городском общественном транспорте с 2025 года. По замыслу чиновников их заменят специальные автоматы. Модернизация системы оплаты проезда обойдется бюджету в 4 млрд рублей, а сам процесс займет не меньше трех лет.
Те, кого это нововведение должно коснуться в первую очередь, сохраняют спокойствие. Многие из них, особенно старожилы, помнят: кардинальными переменами их пугают не впервые. Но пока ни разу на этой службе автоматика не превзошла человека. А если даже вдруг победит сейчас, то еще неясно, хорошо это или плохо.
— Я — «сова». Для меня проснуться в 3–4 утра — невыносимая пытка, — Татьяна жмурится, видимо, представляя себе момент пробуждения. — Каждый день поднимаю себя пинками, чтобы идти на работу, и
это уже не работа, это уже каторга. Ни терпимых условий, ни человеческого отношения, ни нормальных денег…
Татьяна работает кондуктором в троллейбусном парке в первую смену: с 4.00 до 17.00. Первая развозка сотрудников — в 4.12. Сегодня Тане еще повезло: из дома выбежала около 5 часов, в 5.05 — развозка, с 5.36 — на линии.
Смена у Тани закончится в 16 часов. Потом быстро в парк: сдать кассу, билетную катушку (ее остатки), оборудование, наряд на работу кондуктора, выданный утром. Если попутного троллейбуса не попадется, то до парка придется добираться своим ходом и за свой счет. Из парка — в школу за внуком, оттуда в магазин и домой.
— В будние дни я, как белка в колесе. Завтра снова подъем в четыре утра, к пяти — на работу, — рассказывает Татьяна (в таком графике она работает всю неделю, кроме выходных). — Поэтому в семь–восемь вечера я стараюсь лечь спать.
— А по ночам снится троллейбус?
— Нет, — улыбается в ответ, — я умею выстраивать стену между работой и жизнью. Но когда уволюсь, на троллейбусе долго ездить не смогу…
Подтянутая смуглая аккуратная дама с живыми карими глазами не похожа на пенсионерку. Хорошая фигура, короткая стрижка, отсутствие макияжа, улыбка — все это начисто избавляет от таких подозрений в ее адрес. Меж тем у Тани уже трое внуков, она несколько лет как на пенсии, но еще ни дня не жила без работы:
— Денег все время не хватает. Что наша пенсия? Слезы!
Чтобы на нее прожить, заплатив за квартиру, воду, газ, свет, телефон и интернет, мне нужно никуда не ездить, не ходить, не мыться, не стирать, есть только черный хлеб…
Таня покупает лишь необходимое: молочные продукты, овощи, крупы. Иногда — мясо, иногда — фрукты. Отпуск проводит даже не в Турции, а у родственников. Повезло: они живут в Краснодарском крае. Проезд туда–обратно на поезде — не дороже 9 тысяч рублей. Но этим летом впервые ей придется сэкономить и на отпуске — из-за роста цен буквально на все стал не по средствам и самый бюджетный отдых.
Считает Татьяна хорошо: после вуза она долго работала бухгалтером на крупном предприятии. Кондуктором ездит последние 6 лет.
— Не забывай, что на нашу жизнь пришелся развал Союза, — напоминает мне Татьяна. — Простые люди крутились так, что забывали, где и на кого они когда-то учились. Я даже мебельным дизайнером стала! А одно время в Белоруссии держала семь мясных «точек». Торговля и сейчас хороший кусок хлеба, но я там не задержалась — не мое это.
Работа кондуктора для Тани — не предел мечтаний (она бы охотнее занималась дизайном), а способ сводить концы с концами. Но руководство городского транспорта верит в ее способности, постоянно разводя эти концы подальше друг от друга.
— Планы нам поднимают, как бешенные, — отзывается кондуктор о начальстве, — а они невыполнимые, эти планы! И раньше такими были, но сейчас, с мая, их как-то чересчур повысили!
Она лезет в свою рабочую сумку и достает оттуда наряд кондуктора.
— Смотри, за смену (около десяти часов!) я должна перевезти 693,6 пассажира. С десятыми долями про пассажиров, конечно, смех, а в целом не до смеха. Кроме этих 694, которые расплачиваются карточками, мне еще нужно наличкой сдать 3502 рубля, то есть за деньги «обилетить» почти 90 человек!
В нереальности задачи я убедилась лично. Первый билет купила с номером 350503, проехала с ним круг, на втором Таня мне оторвала билет с номером 350507. За час езды троллейбуса по городу, кроме меня, наличными проезд оплатили всего три человека.
— Я план не выполняю, да и никто не выполняет. Не знаю, кто их рисует, эти планы, кто считает людей, — пожимает плечами Татьяна. —
Пассажиропоток заметно снизился, потому что и население за последний год в Петербурге уменьшилось на 600 тысяч человек.
Сделать план для кондуктора — это как взять высоту для спортсмена: выполняешь установленную норму в течение месяца — получаешь премию, не справляешься — не получаешь. А премия — это треть оклада.
У кабины водителя на стекле висит объявление о приеме сотрудников на работу в ГУП «Горэлектротранс». Ни у кого, исключая меня, оно не вызывает интереса.
— Оклад — 36 тысяч рублей, как тут написано — бред сивой кобылы, кидалово,
— комментирует Таня. — Такие деньги можно заработать только в том случае, если выполнить 97% плана (не за день, а за месяц) и получить хотя бы 50% премии. Пахать без выходных и праздников и постоянно брать переработки. Тогда можно вытянуть 36 тысяч.
А реально выходит на руки по 22–28 тысяч.
Кондукторов в «Горэлектротрансе» постепенно лишали всех льгот и надбавок. Сняли надбавку за вредность, заявив, что якобы у кондуктора в салоне напряжение не 1000 Ватт, а 500, и, значит, за вредность ему платить необязательно. Лишение этой доплаты автоматически укоротило отпуска на 5–7 дней. А сам отпуск («по усмотрению руководства») теперь могут давать не раз в год, а в полтора. Сокращение контролеров привело к тому, что некоторые их функции возложили на кондукторов.
— Вот, — говорит Татьяна, — человек приложил карточку, оплатил проезд. А я бегу следом с валидатором и проверяю, чем он оплатил? Проездным или банковской картой? Раньше мне начисляли целых 20 копеек за каждую такую проверку. А с 1 июля и эту надбавку отменяют.
Раз в месяц в парке проходят общие встречи руководства с коллективом. Как они точно называются, Таня не помнит, поскольку про себя давно уже окрестила их «брехаловками».
— Обычно на них нас ругают: мы то, мы сё, — рассказывает женщина. — Вопрос там задать начальству можно, ответ получить нельзя. Он на все один: «не нравится — увольняйся». Нет проблем — мы уйдем. Кто здесь работать будет? К отделу кадров очередь не стоит. В парке текучка — до 80% (еще пять лет назад была 20%), и результат — огромная острая нехватка персонала. Ты «Капитал» Карла Маркса читала?
— Нет.
— Не беда, я тебе сейчас в двух словах перескажу, — и за пять минут перекура на конечной Таня излагает всю суть мировой экономики и причины краха ее в сегодняшней России.
— У нас на обычного человека смотрят даже не как на холопа, а как на трудовой ресурс.
На Западе уже осознали, что так нельзя, и начали уважать рабочий класс. Сейчас там хорошо, тоже не «айс», но лучше, чем у нас.
Из немногочисленных благ, еще оставшихся у водителей и кондукторов, — обеденный перерыв и ведомственные столовые.
— Конечно, — разводит руками Татьяна, — в столовке еда не домашняя, зато и цена не ресторанная. Если брать только второе и что-то попить, обойдется в 120–140 рублей, а если еще и салат — то уже дорого. Потратить 200 рублей в день только на обед, умножить на 22 рабочих дня в месяц — и что я в итоге заработаю?
Невзирая на «фантастические» зарплаты и «безграничные» возможности, в ГУП «Горэлектротранс» активно борются с коррупцией. Главная антикоррупционная мера в троллейбусном парке — не дать водителям и кондукторам подружиться, договориться, нанести урон предприятию… И руководство бдит. По этой причине Танина работа — маленькая лотерея на завтрашний день. Не раньше чем сегодня вечером, ближе к семи часам, кондуктор узнает, на какой машине, с кем и какой маршрут ждет ее завтра (всего их в Петербурге больше полусотни). Татьяна любит «красивые»: самый милый сердцу — от «Студенческой набережной» (так она переименовала «Университетскую») по Невскому проспекту до Смольного собора. Тот, которым мы колесим сегодня — от Балтийского до Финляндского вокзала через центр, — тоже хорош собой. Таня заглядывается на Дом офицеров на Литейном, ее привлекают старые дома, причудливая лепнина, массивные колонны, великолепие крыш.
Рачительная хозяйка досадует лишь на то, что много лет уже эту красоту не приводят в порядок: «Неужели потерять не жаль?»