«Дочку» Газпрома ограничили в желаниях
Суд запретил работы на Охтинском мысе до исхода разбирательства по иску градозащитников
Поручение президента о создании археологического музея-заповедника на месте «Петербургской Трои» должно быть проработано к 1 мая. Но оно уже послужило противникам застройки Охтинского мыса — с учетом этого документа Куйбышевский районный суд Петербурга ввел меры предварительной защиты в отношении территории средневековой крепости Ландскрона.
Решением, вынесенным судьей Ириной Воробьевой, чиновникам охранного ведомства запрещается выдавать разрешения на работы, связанные с углублением в грунт более чем на полметра. Этот запрет будет действовать до вступления в силу решения по иску к КГИОП, поданному градозащитниками Анной Капитоновой, Владимиром Чернышевым, Павлом Шапчицем, депутатами Борисом Вишневским и Надеждой Тихоновой.
Предмет спора — бездействие КГИОП, который до сих пор не взял под охрану обнаруженные археологами остатки древних фортификационных сооружений. В том числе шведской крепости Ландскрона, построенной в 1300 г. с участием приглашенных из Рима мастеров и ставшей памятником эпохи крестовых походов на Балтике и борьбы России за сохранение выхода к морю.
В ходе раскопок, которые проводились в 2007–2009 гг. под руководством Петра Сорокина, удалось обнаружить упомянутые в шведской хронике оборонительные рвы и часть деревянной башни-донжона с подвалом и колодцем. Большая редкость, по мнению специалистов, — ведь если каменные средневековые крепости для Европы не редкость, то деревянные почти нигде не сохранились.
Доцент кафедры истории искусств, сотрудник Национального архива Кристиан Ловен в интервью крупнейшей шведской газете Dagens Nyheter* оценивает находки Петра Сорокина как нечто «совершенно невероятное»:
«Когда я писал диссертацию о Ландскроне, у меня было всего несколько карт из Санкт-Петербурга. Он [Сорокин] раскопал огромную территорию и обнаружил деревянные конструкции. Вы видите всё сооружение целиком — рвы, бревенчатую башню на двух этажах (которая, вероятно, была намного выше). Деревянное здание 1300 года постройки! Их осталось совсем немного. Ужасно, если эти останки будут стерты. Большая редкость, когда удается обнаружить столько находок на месте, о котором мы так много знаем из письменных источников». Как напоминает ученый, «взятие Ландскроны было одной из больших побед Новгорода». По мнению Ловена, «Газпром мог бы сделать из этого памятник российской победе».
Исследователь археологии Упсальского университета доктор Карл-Йёста Ойала опасается, что застройка Охтинского мыса может обернуться тяжелыми потерями для культурно-исторического наследия обеих стран.
«До раскопок Сорокина считалось, что большая часть [исторических крепостей на Охтинском мысу] была уничтожена, — говорит он. — Теперь у нас есть одно место с большим количеством остатков [крепостей], относящихся к нескольким разным периодам, это уникально. Это важно для понимания нашей общей шведско-российской истории. Не только шведская история рискует быть стертой, но, прежде всего, история самих петербуржцев. Это место показывает глубину истории Санкт-Петербурга. В России бытует мнение, что Петр Великий решил построить свой город в пустынном месте, но это было не так».
Издание Dagens Nyheter удивляется отсутствию интереса российского Министерства культуры к уникальным находкам на Охтинском мысе, когда «в то же время Кремль в течение уже многих лет выступает за патриотически окрашенное изучение истории».
В генеральном консульстве Королевства Швеция в Санкт-Петербурге следят за судьбой Охтинского мыса уже несколько лет. По словам генерального консула Евы Сундквист, которые также приводит Dagens Nyheter, «для Швеции, конечно же, желательным было бы постараться сохранить наше общее культурное наследие». Хотя, как отмечает госпожа Сундквист, «мы не вступали в проходящие в России дебаты, но поддерживаем контакты между русскими и шведскими историками и археологами».
*Dagens Nyheter, 18.11.2020
После завершения археологических работ в 2009 г. рвы и фрагменты башни Ландскроны законсервировали «методом обратной засыпки». О выявлении этого объекта культурного наследия были направлены официальные письма в КГИОП и региональное управление Росохранкультуры. Однако он так и не был поставлен на госохрану. Министерство культуры отклонило историко-культурную экспертизу ВООПИиК, выполненную на базе отчетов Сорокина и предлагавшую признать памятником весь комплекс выявленных сооружений и культурных слоев (около 80% территории). Но одобрило экспертизу, выполненную по заказу Газпрома казанским археологом Айратом Ситдиковым — чьи полевые исследования на Охтинском мысу охватили лишь 40 кв. м. На основе экспертизы Ситдикова Минкульт в марте 2019 г. и определил границы того, что следует охранять на мысу, — менее 20% территории.
В зону охраны не вошла центральная часть мыса, облюбованная Газпромом под офисный комплекс. В границы памятника вошли только участки культурного слоя, которые после проведения раскопок исключаются из зоны охраны и застраиваются. При этом за бортом остались все фортификационные сооружения — ров древнерусского городища, остатки крепостей Ландскрона и Ниеншанц.
То есть все то, что и должно бы составить основу будущего археологического музея-заповедника.
Ров Ландскроны. 1300 г. Раскопки 2006–2009 гг. Фото: bashne.net
При рассмотрении ходатайства градозащитников о назначении мер предварительной защиты Куйбышевский районный суд учел поручение Владимира Путина: «Отсутствие охранного статуса остатков фортификационных сооружений крепости Ландскрона противоречит обязательному акту Президента РФ», — сказано в решении.
Примечательно, что в этом заседании (как, впрочем, и на многих других) представители КГИОП и «Газпром нефти» выступали фактически единым фронтом. Общими усилиями они битый час пытались не допустить к участию в процессе Петра Сорокина. И как могли возражали против мер предварительной защиты — заявляя, что тогда «собственник земельного участка будет необоснованно ограничен в своей хозяйственной деятельности». Но Ирину Воробьеву их доводы не убедили. Свидетеля Сорокина суд допросил, внимательно рассмотрел все предъявленные им графические материалы, констатировал, что «не доверять свидетелю Сорокину П. Е. у суда нет оснований». И убедившись, что ни один квадратный метр Ландскроны сейчас не охраняется государством, Ирина Воробьева вынесла решение: запретить КГИОП выдавать заключения о возможности проведения работ, связанных с углублением в грунт более чем на 0,5 м (для территории Ландскроны — в границах, указанных Сорокиным).
Этот запрет будет действовать до вступления в силу решения по иску градозащитников к КГИОП. Следующее заседание назначено на 25 мая. Как показывает практика, такой процесс может растянуться на год и больше. Фактически это означает, что до окончания разбирательства «Газпром нефть» не сможет приступить к реализации своего проекта на Охтинском мысе.
Вынесенное Ириной Воробьевой решение градозащитник Павел Шапчиц считает принципиально важным еще и потому, что впервые судом были обстоятельно исследованы планы границ и фактические обстоятельства дела — «до того суды отказывались это делать, ссылаясь на абстрактно-правовой характер рассматриваемых актов».
Еще в марте руководство петербургского ВООПИиК договаривалось с курирующим культуру вице-губернатором Борисом Пиотровском о встрече по Охтинскому мысу, чтобы донести позицию независимых экспертов. И обсудить концепцию археологического музея-заповедника, разработанную архитекторами «Студии-17» совместно с Петром Сорокиным, другими работавшими на мысу археологами и СПб ВООПИиК. Принципиальная договоренность была достигнута, аппарат Бориса Пиотровского попросил прислать список участников для оформления пропусков в Смольный. Такой список, включавший Петра Сорокина и зампреда питерского ВООПИиК Александра Кононова, был направлен. После чего уже условленная встреча оказалась отложена на неопределенный срок без внятного объяснения причин.
Теперь, буквально в день вынесенного Куйбышевским районным судом определения, чиновник все-таки принял градозащитников. Вот только на этот раз от них никакого списка уже не запрашивали: принимающая сторона сама определила участников, обойдясь без многолетнего исследователя Охтинского мыса Петра Сорокина и пригласив персонально только зампреда петербургского ВООПИиК Антона Иванова и члена президиума Михаила Мильчика.
Как рассказал «Новой» Михаил Мильчик, вице-губернатор также привлек к участию в разговоре директора Института материальной культуры РАН Владимира Лапшина и его заместителя Наталью Соловьеву (под ее руководством проводились раскопки на мысу в 2010 году, после того как Петр Сорокин вошел в конфликт с заказчиком, отказавшись подписать акт о всех проведенных раскопках).
Представители ВООПИиК передали Борису Пиотровскому пакет документов, включая сводный план мыса с нанесенными историческими укреплениями.
«Как мне показалось, Борис Михайлович впервые увидел эти материалы. Во всяком случае, он очень внимательно их рассматривал и слушал наши пояснения, — поделился впечатлениями Михаил Мильчик. — Владимир Лапшин поддержал идею создания археологического музея-заповедника на всей территории мыса. А вот его заместительница горячо отстаивала принципиально иную позицию: Наталья Федоровна утверждала, что никаких остатков исторических укреплений не уцелело и сохранять там нечего. Якобы все было разобрано, зачищено до материка — а как, мол, иначе было исследовать лежащий под крепостями культурный слой неолита. Честно говоря, я был ошарашен. И даже не нашелся, что на это ответить. Потому что имеющиеся данные говорят о наличии и крепостных рвов, и башни-донжона…»
В профессиональном археологическом сообществе сенсационное заявление госпожи Соловьевой обсуждают теперь с изрядной долей скепсиса — оценивая скорее как попытку выдать желаемое за действительное в интересах Газпрома (с которым ее связывает не один контракт).
Не верит в утверждение о том, что «все срыто до материка», и Петр Сорокин. «Экспедиция Соловьевой не затрагивала ту территорию, на которой мы проводили раскопки и где обнаружили ту же Ландскрону, — пояснил он «Новой». — Культурные слои неолита нами были раскопаны примерно на шестой части территории, внутри фортификационных объектов, мы не касались трасс крепостных рвов. Есть отчеты о проведенных работах, где все подробно описано».
Но, по словам Бориса Пиотровского, именно с помощью Натальи Соловьевой в его ведомстве изучают все экспертизы и представляемые проекты, складывают мнение общественности. В апреле эта копилка мнений изрядно пополнилась. С одним открытым письмом к правительству города и Минкульту выступили преподаватели кафедры археологии Института истории Санкт-Петербургского госуниверситета. С другим — еще около 30 авторитетных археологов, профессоров и докторов, научных работников ИИМК РАН, НИИ культурного и природного наследия, Эрмитажа и Русского музея. Все они настаивают на необходимости сохранить в полном объеме выявленные на Охтинском мысу археологические памятники и не допустить любой застройки этой территории.
«Сооружения трех крепостей эпохи Средневековья и Нового времени, занимающие около 80% территории мыса (почти 70 тыс. кв. м), в соответствии с законодательством должны быть реставрированы и сохраняться в полном масштабе как недвижимые фортификационные объекты на месте их обнаружения, — подчеркивается в «Обращении тридцати». — Именно они могут и должны стать основой нового музея-заповедника. Уникальный для Северной Европы археологический комплекс на Охтинском мысу создаст новый центр туристического притяжения в Санкт-Петербурге, позволит обеспечить надежное сохранение памятников и популяризацию историко-культурного наследия России».
Тем временем Борис Пиотровский все еще задается вопросами: осталось ли на территории Охтинского мыса что-то? Что из этого должны сохранить? Можем ли мы строить на этом месте что-либо или нет?
Ответы вице-губернатор пообещал найти с учетом мнения общественности. Но никак не отреагировал на предложение ВООПИиК, прозвучавшее на встрече в Смольном: создать рабочую группу, включив в нее археологов, долгие годы исследовавших Охтинский мыс, и других вовлеченных в эту историю специалистов. Строго говоря, сделать это надо было сразу после данного президентом поручения. Однако до сих пор чиновники лишь декларируют открытое общественное обсуждение судьбы «Петербургской Трои». А формировать предложения, которые вот-вот должны лечь на стол главы государства, предпочитают своим узким кругом.