История без вранья
Выставка «Ландскрона, Ниеншанц, Петербург: археологические открытия на Охтинском мысу» в Малом Манеже Эрмитажа работает до 6 июня.
На ней представлены артефакты, найденные в ходе раскопок с 2006 по 2009 год археологической экспедицией Петра Сорокина, старшего научного сотрудника отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН. Находки времен неолита и раннего металла были переданы в Кунсткамеру, а находки более позднего времени — в 2016 году в Эрмитаж. Коллекция, составившая свыше шести тысяч предметов, описана примерно на две трети, работа еще продолжается.
В Малом Манеже выставлено 167 предметов времен шведских крепостей Ландскроны 1300–1301 гг. и Ниеншанца (1611–1703 гг.).
Находки из Ландскроны — мирные и военные. Мирные — это деревянные фрагменты бочек, лопат, подъемного механизма колодца, который располагался в срубе западной части крепости. Здесь была последняя оборона шведов, которых осаждали новгородцы под предводительством сына Александра Невского — Андрея Александровича. Военные находки, свидетели и участники штурма — наконечники стрел, копий и дротиков.
Во время раскопок на склоне рва Ландскроны нашли каменный крест, украшенный порфиритом, горным хрусталем, серебром, позолотой. Он, скорее всего, принадлежал знатному русскому — боярину или князю.
Находки Ниеншанца тоже и мирные, и военные. Крепость, возведенная в 1611 году и получившая название «Невское укрепление» (именно так переводится «Ниеншанц»), была во время Северной войны взята в осаду и пала после мощного артиллерийского обстрела русских 1 мая 1703 года — за две недели до того, как неподалеку, на Заячьем острове, Петр заложил будущую столицу — Санкт-Петербург.
И теперь мы всматриваемся в артефакты, три века пролежавшие в земле: керамика это Западной Европы — рейнские кружки и тарелки из прочной каменной массы, расколовшиеся, но не потерявшие яркости, трехногие сосуды, в которых готовили еду, прекрасные изразцы, множество курительных трубок. Археологи нашли в земле и сохранившиеся железные дверные петли от потайного хода Ниеншанца. Среди военных находок — свинцовые пули, чугунные ядра, мортирные бомбы, осколки гранат, эфес шпаги. В «Книге Марсовой», впервые изданной в 1713 году, есть карта Ниеншанца и описание его осады — после крепости Орешек он стал второй крепостью, взятой русскими войсками в Северной войне.
После того как Ниеншанц был разрушен, на мысу в 1717 году появился питомник «Канецкий огород», где выращивали саженцы для садов и парков Петровского парадиза. Археологи нашли фрагменты ваз для выращивания саженцев. В 1721 году Петр повелел отдать построенные дома «безденежно вольным плотникам» — это стало основой будущей Охтинской верфи. Отсюда будут спущены на воду шлюпы «Камчатка» и «Восток», первый русский винтовой пароход «Архимед» и много других судов, прославивших Россию.
«В чем удача расположения памятников Охтинского мыса? Здесь на одной сравнительно небольшой площадке сохранились части трех крепостей,
— рассказывает куратор выставки Василий Матвеев, младший научный сотрудник сектора архитектурной археологии Эрмитажа. — И их можно одновременно открыть для музеефикации, это уникальное свойство Охтинского мыса».
Куратор показывает фотографию, сделанную во время раскопок. На ней видны бетонные сваи и старинные рвы: до 2006 года мыс был полностью застроен заводскими корпусами Петрозавода, но под ними не было котлованов, а сваи позволили сохранить старые укрепления. Строительство, от которого Газпром не отказался, несмотря на поручение президента о возможности создания на мысу археологического заповедника, все это просто уничтожит.
Яков Гордин, историк, соредактор журнала «Звезда», выступая на Первом петербургском градозащитном форуме, состоявшемся накануне открытия эрмитажной выставки и посвященном спасению Охтинского мыса от застройки, сказал: «Что мы можем сделать, чтобы спасти уникальное пространство Охтинского мыса? Говорить, убеждать — никаких властных функций у общественности нет. Власть все время озабочена тем, чтобы люди знали родную историю и традиции, много говорится о патриотическом воспитании. Так ведь Охтинский мыс — идеальное для этого место, не придуманное. Именно на этом пространстве можно замечательно воспитывать, показывая, как наши предки, жившие в XVI, XVII, начале XVIII века, решали судьбу этих мест: это и новгородская история, и история взаимоотношений с соседями. На примере истории Охтинского мыса можно обо всем этом говорить, все это показывать на настоящей истории, без вранья».