Сбежавшая команда

Саша Шушкин и Денис Скрябин

В учебной части в Кронштадте эти парни прошлогоднего осеннего призыва успели прослужить недолго. 4 апреля их перевели в в/ч 22966 в городе Ломоносове под Питером – своего рода пересыльный пункт. Отсюда их – матросов 18-го флотского экипажа в ближайшие дни должны были направить для дальнейшей службы на корабли Балтийского флота, в Калининград. Но случилось иначе.
Вечером в понедельник все того же 4 апреля сослуживцы первогодков – матросы, прослужившие уже по полтора года, и тоже ждавшие отправки в Калининград, будучи уже изрядно навеселе, стали требовать «продолжения банкета». Пьяные морские волки требовали, чтобы «салаги», «крысы сухопутные» организовали им отвальную. Для этого нужны были деньги, а денег удалось стрясти с молодняка не много. Тогда деды «поставили их на счетчик», издеваясь по полной: упал – отжался – в зубы...
Утром следующего после кошмарной ночи дня двенадцать испытавших издевательства и побои ребят перелезли через забор части и рванули куда глаза глядят. Поначалу – в ближайший лесок.
– Я живу на окраине Ломоносова, – рассказывает Валентина Артюхова, – рядом воинская часть, и лес рядом, куда мы часто ходим гулять, только сейчас там вода, грязь. И вот, смотрим с соседкой – группа матросов бежит в лес. Мы им кричим: «Куда вы, утонете там!» А они такие грязные, мокрые. Говорят, вроде в самоволку пошли. Только что-то не похоже. Потом признались, что их избили, и они сбежали из части. Мне их так жалко стало, у меня ведь у самой сын всего два года назад вернулся из армии. Чем им помочь? Я нашла по справочнику телефон «Солдатских матерей», позвонила, рассказала им, что в лесу прячутся сбежавшие избитые солдаты.
Ребята, почувствовав поддержку, немного собрались с духом. Появился хоть какой-то план действий. Выбрали старшего, построились и зашагали в Питер, до которого, между прочим, не близко – около 60 верст. Но до города не дошли, дошли до Петергофа (где университетский городок).
– В Петергофе у сына живет девушка, – рассказывает Валентина Крылова, мама одного из беглецов, Павла Крылова (он из Петербурга). – Вот от нее он мне и позвонил. А ребята в это время прятались в каком-то подвале. Я уже была готова к такому повороту событий, мне уже успели позвонить из части, сообщили, что сын покинул часть и необходимо, чтобы он туда срочно вернулся. Но я поняла: если сын туда сейчас вернется, после того как за ним закроются двери, я его больше уже никогда не увижу. Мы решили действовать иначе.
Срочно примчавшись в Петергоф, родители пострадавшего матроса нашли какой-то микроавтобус, договорились с водителем, что он отвезет их в город, погрузились в него все вместе – двое родителей и двенадцать матросов – и поехали. Пункт назначения – военная прокуратура Санкт-Петербургского гарнизона. К прокуратуре подъехали уже поздно вечером, вызвали дежурного, но он их не принял, сказав, что надо обращаться в комендатуру. Только комендатура – это значит, что парней тут же отправят обратно в ту же самую часть. Нет! Поехали по известному уже адресу – в правозащитную организацию «Солдатские матери Санкт-Петерубрга». Там их уже ждали.
– Ребят привезли к нам 5 апреля около полуночи, – рассказывает сопредседатель «Солдатских матерей» Элла Полякова. – Сразу было видно, что они избиты. Мы раздали им анкеты, которые они заполнили, и вызвали «Скорую помощь».
Приехали три машины «Скорой», и восьмерых из двенадцати матросов врачи отправили в Мариинскую больницу, где у всех зафиксировали следы побоев...
Ночь они все вместе провели в офисе «Солдатских матерей» на Разъезжей улице. Наутро 6 апреля «Матери» стали обзванивать военные прокуратуры – гарнизонную, окружную... Реакция была вялой. Тогда позвонили в Москву, в Главную военную прокуратуру России. И все чудесным образом изменилось.
Уже на следующий день, 7 апреля, прокурор Ленинградского военного округа Игорь Лебедь официально сообщил, что первые результаты проверки подтвердили факты применения насилия к сбежавшим из части матросам. И что возбуждено уголовное дело по статье 335 УК (нарушение уставных правил взаимоотношений). Прокурор опроверг сделанное накануне заявление главкома Балтийского флота Владимира Валуева о том, что матросы, мол, скорее всего сами себя исцарапали и потом сбежали из части вовсе не из-за дедовщины, а просто потому, что не хотели служить на кораблях. (Ох уж эта борьба за честь мундира и собственную живучесть!)
В тот же день по распоряжению главкома ВМФ в Петербург прилетела грозная комиссия во главе с заместителем начальника главного штаба ВМФ Владимиром Пепеляевым. Который заявил, что проверка будет тщательной, а выводы серьезными (нетрудно предположить, что кое-кто из флотского начальства и офицеров Военно-морской базы полетит с должностей).
За дело взялись прокуроры, да так рьяно, что можно только удивляться. Прокурор в Кронштадте двое суток не уходил с работы, спал урывками прямо там, на работе.
– Дело идет, и будет доведено до логического финала, – рассказал Валерий Широков, прокурор Кронштадского гарнизона. – Виновные должны быть наказаны в соответствии с законом. И если кто-то пытается говорить, что мы, мол, в этом не очень заинтересованы, волокитим дело, это – чистейший вымысел. Мы как раз заинтересованы, чтобы таких случаев не было. Но они все же случаются. Случаются здесь, в Кронштадте, точно так же, как и во всей армии. Хотя, конечно, чтобы 12 человек одновременно покинули часть – это случай для нас небывалый.
7 апреля были задержаны два матроса, подозреваемые в дедовщине. За это время они успели добраться до Калининграда (куда, напомним, направлялся весь 18-й флотский экипаж). В субботу, 9 апреля, их отправили в Кронштадт, и в воскресенье уже на месте с ними начали работать следователи и прокуроры...
Ну а двенадцать беглецов, после той ночи у «Солдатских матерей Санкт-Петербуга», 6 апреля вместе с адвокатом Еленой Филоновой отправились в прокуратуру ЛенВО. Оттуда их вернули в ту же в/ч 49357 в Кронштадте. Живут они там изолированно от остальных (чтобы, не дай бог, без эксцессов), условия с армейской точки зрения оранжерейные – комната отдыха, телевизор. Прокуроры заверили, что парням ничего не грозит, закон на их стороне. По материалам уголовного дела о дедовщине восемь матросов из двенадцати признаны потерпевшими, четверо – свидетели. А потом, когда все закончится, их скорее всего переведут в другую часть. А многих матери вместе с правозащитниками будут стараться вытащить из армии – если, конечно, для этого найдутся законные основания. Потому что оставить сына после ТАКОГО в ТАКОЙ армии – этого ни одно материнское сердце не выдержит...
– Знаете, когда мне сообщили, что сын сбежал из части, я не поверила, – говорит Галина Скрябина, мама Дениса Скрябина из города Иваново. – Он ведь в армию пошел почти с удовольствием: у него дед служил, отец. А двоюродный брат даже служил там же, в Кронштадте. Денис прямо радовался, что туда попал. Да и на корабль в Калининград, куда его должны были отправить, собирался с удовольствием: «Вот, – говорит, – послужу на корабле, может, хоть немного мир посмотрю».
Случилось так, что они – мама и сын – виделись как раз накануне тех проклятых дней. Мама приезжала к сыну в выходные, успокоилась, видя, что все нормально. Это видно и на сделанных в тот день снимках: вот мама с сыном, а вот два друга – Саша Шушкин и Денис Скрябин – оба из Иванова, призывались в один день, беззаботные мальчишки в черных шинелях, готовые хлебнуть романтики морских странствий... А уже через несколько дней, как только родители узнали, пришлось им срочно срываться снова сюда, в Питер, отпросились с работы, назанимали денег на билеты...
– Что теперь делать? – говорит мама Дениса. – Как теперь оставить сына еще на полтора года – а вдруг опять такое повторится?
Голос у нее подрагивает, а глаза краснеют – то ли от усталости, то ли от подступающих слез... Вдруг ТАКОЕ повторится? Ведь этого не пожелаешь и врагу. Не то что собственному сыну.

Николай ДОНСКОВ