Бабаев узел

Отгремели фанфары, отцвели фейерверки, оставили свои автографы на памятном первом стыке и разъехались восвояси большие и очень большие люди, так, впрочем, и не почтив городок высоким вниманием. И даже теленовости, высветив и прославив малоизвестную точку на карте, оставили в памяти местных горький осадок («Это ж надо – обозвать наш город «деревней Бабаево!»). Словно намекнули: причастности к сырьевому потоку, мол, для развития недостаточно, а для широкой известности – тем паче.
Шоколад Бабаевский, разрекламированный до оскомины, к Бабаеву отношения не имеет, его сюда привозят извне. Есть своя кондитерская фабрика, но ее продукция, пряники-печенье, – товар для внутреннего потребления. В том смысле, что проедают их в основном здесь же, в районе.
А что на внешний рынок? Лес, лес и еще раз лес. А также транспортно-ремонтные услуги: здешняя станция от начала века строилась как железнодорожный узел, соединяющий Санкт-Петербург с востоком империи. И сегодня «визитная карточка» Бабаева, его въездной знак – паровозное колесо с шатуном.
Когда чугунки еще не было (да и обычных дорог было раз-два и обчелся), в этих краях работал крепостной завод: из местных болотных руд выплавляли железо, делали проволоку и гвозди. При переходе от рабского труда к наемному заработки были нищенские. А в конце 1880-х промышленник Балашов и вовсе закрыл металлургию за нерентабельностью. Осталось напоминанием лишь имя одного из городских районов – Старый Завод.

Зарплаты и сегодня – не разгуляешься. Три-четыре тысячи у бюджетников, пять-шесть – в железнодорожном депо. А жизнь здесь по цене сопоставима с питерской. И даже дороже. При этом выбор товара, само собой, попроще: с импортной бытовой техникой в магазине соседствуют допотопные стиральные машины по цене отнюдь не символической.
А на улицах – парад благосостояния: джипы, новехонькие «Волги», «девятки»... Это раньше основным транспортом был велосипед или трехколесный мотоцикл; теперь народ предпочитает «Ниву» (для проселочного бездорожья – самое то).
Откуда рублишки? Из лесу, откуда ж еще. В Москву, Петербург, к финской границе идут грузовики и вагоны с кругляком. Сколько в том потоке древесины законной, а сколько «самовольной» – никто перечесть не возьмется. Наше зеленое богатство. Пройдите по улицам; сравните облезлые трехквартирные бараки в административном центре – и симпатичные двухэтажные особнячки, повыраставшие в других кварталах. Без очков видно, где живет бюджетный люд, а где – разбогатевшие работники пилы и топора.
Сбывать предпочитают сырьем, не связываясь с обработкой.
– Да невыгодно мне это, пилорама, станки и прочее, – пожимает плечами старый знакомый, тоже подавшийся в лесные предприниматели. – Ну да, кубометр пиломатериалов втрое-вчетверо дороже куба кругляка. Но около одной трети при этом идет на выброс, а дальше – только успевай отсчитывать: налоги заплати, аренду заплати, электроэнергия, зарплата рабочим... еще и в минусе останешься. И как только финны и прочие шведы умудряются прибыль выжимать? Наверное, поборы с них меньше. И за землю под предприятие, небось, столько не платят.
А коммерция между тем процветает. В отличие от мало-мальски технологичного производства. Правда, филиал «Светланы» – после нескольких лет полного паралича – кое-как заработал, наладил выпуск калькуляторов и рентгеновского оборудования. Но окончательно закрылась мебельная фабрика, выдававшая очень приличные стенки, шкафы и двери. На ее территории разместился крытый рынок «Василек». Торговля не заглохнет, пока «лесодоллары» не иссякнут.
– Мы теперь не узнаём места, куда десятилетиями ходили по грибы-ягоды! – чертыхаются женщины. – Кладбище древесины!
Пни, груды сучьев, гниющие стволы – словно ураган прошли здесь с бензопилами временщики-предприниматели.
В начале двадцатого века – перед Первой мировой – устроенный было лесопильный завод за три года исчерпал свои возможности и стал нерентабельным: чтобы подвозить сырье из дальних мест, требовалось строить дороги и узкоколейки; а такие затраты съедали всю прибыль. Сейчас возможности другие; но если верить прогнозам, доступных запасов (которые считались неисчерпаемыми) при нынешних темпах истребления хватит лет на десять.

Народ потихоньку расползается по большим городам. В Питер, в Москву... Большинство едет в соседний Череповец. Там – «Северсталь», непрерывно растущее производство. Там жизнь кипит – есть где деньги заработать, есть где потратить. А здесь – грошовые зарплаты, дискотека по выходным, телевизор. Молодежь бродит по улицам, тусуется на остановках: податься некуда, так хоть напиться. Под вечер ни один товар, наверное, не пользуется таким спросом, как сорокаградусная. Да еще «Льдинка» – технический спирт, который нужно разбавлять; получается дешево и сердито. Развлечения по ходу дела придумывают сами, по мере фантазии и буйности. «Наша жизнь», местная газета, редкий день обходится без сообщений о зверском мордобое, поножовщине и ограблениях.
– Будущего не видят, – дама с автобусной остановки смотрит вслед орущим на всю улицу «лбам». – Отсюда и пьянь, и маковое зелье, и бесчинства: молодые чувствуют себя изгоями! А новая труба – что ж? Ну потечет тюменский газ – мимо, в Европу. Нашему-то захиревшему производству что с этого?
Развернувшееся строительство здесь и впрямь не особо ощущается. Прокладкой трассы в районе занимаются варяги – сварочно-монтажный трест, ведущий подобные работы по всей стране. Газпром набирает не абы кого – нужны непьющие, желательно некурящие, до предела опытные спецы.
Кому повезло, так это соседней деревне, которую варяги избрали опорным пунктом: туда, в заботе о своем комфорте, сразу подвели центральное газоснабжение. В самом же райцентре изрядная часть народа пока обходится баллонами с пропаном. Ну и дровами, конечно. Только лет через десять обещают наконец подвести заветные трубы ко всем домам.
Желающих к тому времени может поубавиться. И не только из-за дороговизны подключения: еще и от миграции, и от «естественной убыли». В «моем» переулке из шести ближайших домов два не подают признаков жизни, и еще в одном сменяют друг друга случайные поселенцы.

Дмитрий ПОЛЯНСКИЙ
Бабаево – Санкт-Петербург