Крокодилы на баррикадах
Максим Резник, «Яблоко»: «Крокодила уже можно считать одним из символов оппозиции, но, во всяком случае, — не единственным. 26 мая у нас готовится акция «Белая лента», после нее символичным может стать белый цвет. Жизнь покажет, какие символы выдержат проверку временем».
В Петербурге даже рептилии не согласны
Зеленая жертва репрессий
Впервые крокодил как деятельный участник оппозиционного движения проявил себя на апрельском Марше несогласных. После силового разгона оппозиции несколько активистов добрались до Смольного, чтобы передать губернатору резолюцию митинга. Но на пути у них встал ОМОН, и тогда резолюцию прикрепили на спину надувному крокодилу. После этого парламентера оставили на нейтральной территории. Подул легкий ветерок, и крокодил направился в сторону Смольного. Однако милиция не стала церемониться с зеленым революционером, бесстрашно задержала его (надувной он или не надувной — порядок для всех один) и посадила в автозак.
Возникает резонный вопрос: а что вообще крокодил делал на митинге несогласных?
Ответ на него дает Григорий Соломинский из Ассоциации малого бизнеса, который с близнецом задержанного крокодила в руках стал гвоздем программы на митинге несогласных 1 мая:
– Крокодил здорово подходит на роль символа питерской оппозиции. По Достоевскому, он ел бюрократов в Пассаже. У Чуковского крокодил проглотил Бармалея. Но так как крокодил был добрым, то отпустил разбойника по просьбе детей. «Как я рад, как я рад, что поеду в Ленинград!» — воскликнул Бармалей, приехал к нам и обосновался в Смольном. Теперь пришло время напомнить «кровожадному, беспощадному разбойнику», что вести себя надо прилично. А то ведь, хоть первый крокодил и задержан, — смотрите как много их сегодня! (На первомайском митинге надувных рептилий было уже три штуки. — А. Б.) Даешь крокодиловую революцию!
Не возникает сомнений, что крокодилы посетят и следующую акцию «несогласных» — в День города 27 мая. А значит, оппозиция (по крайней мере, в Петербурге) имеет все шансы обрести наконец свой цвет. Цвет травы, листьев, экологов и крокодилов — зеленый.
«По-турецки говорить воспрещается!»
Крокодил «несогласных» — это, в первую очередь, крокодил Чуковского, во вторую – Успенского и немного Достоевского. Сам подход — обращение к литературному полю — совсем не покажется странным, если взглянуть на социальный состав оппозиции. В первую очередь это интеллигенция да примкнувшие к ней протестные группы населения, которых власть вынудила выйти на улицы, не оставив другой возможности высказаться (пенсионеры, обманутые дольщики, независимые перевозчики, Ассоциация малого бизнеса). Впрочем, в большинстве своем это тоже интеллигенты. (Сами «несогласные» не раз обращали внимание на то, что после их акций на тротуарах не остается ни одной бумажки или пустой бутылки.) Это люди, привыкшие смотреть на мир через призму литературы; для них принципиально важно заставить Смольный играть на их поле — на поле русской культуры, где у чиновников нет никаких шансов. Что можно ответить, скажем, на такой пассаж из «Крокодила» Чуковского:
«Подбежал городовой:
– Что за шум? Что за вой?
Как ты смеешь тут ходить,
По-турецки говорить?
Крокодилам тут гулять воспрещается».
Это ли не Марш несогласных? Разве что «несогласные» пока не глотали омоновцев «с сапогами и шашкою», но тут как раз и кроется nota bene… Кроме того, крокодил Чуковского — создание абсолютно петербургское, плоть от плоти этого города.
Если же вспомнить обаятельного, патологически доброго крокодила Гену, то сразу вслед за Чебурашкой всплывает в памяти их непримиримая противница Шапокляк, что тоже вызывает определенные ассоциации в питерском контексте.
Другое дело, захотят ли противники «цветной заразы» разговаривать на языке интеллигенции? При наличии омоновских дубинок и дружественных ультраправых — что-то не очень верится. Зато легко представляется пиар-кампания на тему «оголтелых наймитов исламского фундаментализма» (зеленый, как известно, это еще и цвет ислама) или что-нибудь простое типа: «Раздавите гадину».
Будет или нет зеленый крокодил символом российской оппозиции — сейчас не смогут предсказать даже такие пророки в своем отечестве, как «прозорливый» Леонтьев и «всеведущий» Павловский. Но есть подспудное ощущение, что — пора! А то скучновато перебиваться одними оранжевыми шарфиками.
Прямая речь:
Ольга Курносова, ОГФ: «Идея с Крокодилом — хорошая. Конечно, возможны варианты, но если людям понравится — почему нет? Хотя Крокодил, конечно, не такой символ, чтобы поместить его, например, на флаг. Это скорее аллегория, показывающая, что власть боится даже резиновой игрушки, т.е. даже самого безобидного протеста, и реагирует совершенно безумно. Так что, можно сказать, Крокодил — это символ безумия властей».
Андрей Дмитриев, в недавнем прошлом лидер петербургского отделения запрещенной НБП: «Не думаю, что Крокодила можно назвать символом. Это скорее прикол постмодернистского плана, в духе Курехина: Ленин-гриб. Наши символы будут более серьезными — слишком печально и даже трагично то, что происходит в последнее время в стране и в городе, чтобы замыкаться на пародии.
Светофор бархатных революций
Украинский оранжевый, грузинский розовый («революция роз»), белорусский синий («джинсовая революция») — и вот теперь российский зеленый. Этот цвет органично вливается в палитру цветных революций постсоветского пространства.
Оранжевый цвет, как и красный, относится к теплым. Наблюдение этого цвета учащает сердцебиение, ассоциируется (помимо революций) в первую очередь с пряностью, пикантностью, будит в нас мысли о радости и ярком солнце. Избыток оранжевого кажется нахальным и наглым, а избыток наглости – вульгарным и дешевым. Возможно, поэтому большинство сочувствующих «оранжевому делу» не одеваются в одежду этого цвета целиком, как дорожные рабочие, а используют один аксессуар: шарф, значок, шарик или строительная каска.
Самой эстетичной можно считать грузинскую «революцию роз». Розовый цвет – с одной стороны, оттенок красного, то есть теплый и даже агрессивный. С другой стороны, это самый нежный, «женственный» оттенок красного. Таким образом, розовый — смесь решительности и ненасильственности, лучший выбор для бархатной революции.
В противовес двум предыдущим синий «белорусский» цвет — холодный. Он не призывает к немедленным действиям, напротив, это цвет уверенный, вдумчивый, «всерьез и надолго». Однако широкое распространение недорогой джинсовой одежды, традиционно окрашенной в синий цвет, придало ему оттенок неформальности. Термин «джинсовая революция» указывает на интерес к протесту со стороны молодежи и говорит о том, что белорусская оппозиция не собирается немедленно брать власть в свои руки, как это было в Грузии и на Украине. Это не революция, а работа «на перспективу».
Зеленый цвет российского протеста в большинстве своих оттенков – надежный, успокаивающий. — То есть, как и синий, не стремящийся к переворачиванию мира с ног на голову. Это цвет весеннего обновления — но не революционного, а последовательного, эволюционного. Нельзя забывать и об экологической коннотации этого цвета. Зеленый — цвет защиты, а не нападения. Защиты того, что дорого: природы, человеческого достоинства, свободы.
Поэтому к «беззубости» зеленого цвета как нельзя лучше подходит его зубастый носитель — Крокодил.
У петербургской оппозиции появилась первая оригинальная символика. Настолько оригинальная, что ее вряд ли заимствуют где-нибудь, кроме Петербурга. Зато в нашем городе, где еще в прошлом веке по «улицам ходила большая крокодила», эта символика – у себя дома.
Всякая уважающая себя цветная революция должна отличаться от других протестных движений хотя бы по цвету. В Питере на знамена оппозиции готов выплеснуться зеленый цвет. А на роль зоологического носителя зеленой волны в настоящее время пробуется крокодил. Ничего удивительного в этом нет: крокодил – коренной петербуржец, ему можно…
Зеленая жертва репрессий
Впервые крокодил как деятельный участник оппозиционного движения проявил себя на апрельском Марше несогласных. После силового разгона оппозиции несколько активистов добрались до Смольного, чтобы передать губернатору резолюцию митинга. Но на пути у них встал ОМОН, и тогда резолюцию прикрепили на спину надувному крокодилу. После этого парламентера оставили на нейтральной территории. Подул легкий ветерок, и крокодил направился в сторону Смольного. Однако милиция не стала церемониться с зеленым революционером, бесстрашно задержала его (надувной он или не надувной — порядок для всех один) и посадила в автозак.
Возникает резонный вопрос: а что вообще крокодил делал на митинге несогласных?
Ответ на него дает Григорий Соломинский из Ассоциации малого бизнеса, который с близнецом задержанного крокодила в руках стал гвоздем программы на митинге несогласных 1 мая:
– Крокодил здорово подходит на роль символа питерской оппозиции. По Достоевскому, он ел бюрократов в Пассаже. У Чуковского крокодил проглотил Бармалея. Но так как крокодил был добрым, то отпустил разбойника по просьбе детей. «Как я рад, как я рад, что поеду в Ленинград!» — воскликнул Бармалей, приехал к нам и обосновался в Смольном. Теперь пришло время напомнить «кровожадному, беспощадному разбойнику», что вести себя надо прилично. А то ведь, хоть первый крокодил и задержан, — смотрите как много их сегодня! (На первомайском митинге надувных рептилий было уже три штуки. — А. Б.) Даешь крокодиловую революцию!
Не возникает сомнений, что крокодилы посетят и следующую акцию «несогласных» — в День города 27 мая. А значит, оппозиция (по крайней мере, в Петербурге) имеет все шансы обрести наконец свой цвет. Цвет травы, листьев, экологов и крокодилов — зеленый.
«По-турецки говорить воспрещается!»
Крокодил «несогласных» — это, в первую очередь, крокодил Чуковского, во вторую – Успенского и немного Достоевского. Сам подход — обращение к литературному полю — совсем не покажется странным, если взглянуть на социальный состав оппозиции. В первую очередь это интеллигенция да примкнувшие к ней протестные группы населения, которых власть вынудила выйти на улицы, не оставив другой возможности высказаться (пенсионеры, обманутые дольщики, независимые перевозчики, Ассоциация малого бизнеса). Впрочем, в большинстве своем это тоже интеллигенты. (Сами «несогласные» не раз обращали внимание на то, что после их акций на тротуарах не остается ни одной бумажки или пустой бутылки.) Это люди, привыкшие смотреть на мир через призму литературы; для них принципиально важно заставить Смольный играть на их поле — на поле русской культуры, где у чиновников нет никаких шансов. Что можно ответить, скажем, на такой пассаж из «Крокодила» Чуковского:
«Подбежал городовой:
– Что за шум? Что за вой?
Как ты смеешь тут ходить,
По-турецки говорить?
Крокодилам тут гулять воспрещается».
Это ли не Марш несогласных? Разве что «несогласные» пока не глотали омоновцев «с сапогами и шашкою», но тут как раз и кроется nota bene… Кроме того, крокодил Чуковского — создание абсолютно петербургское, плоть от плоти этого города.
Если же вспомнить обаятельного, патологически доброго крокодила Гену, то сразу вслед за Чебурашкой всплывает в памяти их непримиримая противница Шапокляк, что тоже вызывает определенные ассоциации в питерском контексте.
Другое дело, захотят ли противники «цветной заразы» разговаривать на языке интеллигенции? При наличии омоновских дубинок и дружественных ультраправых — что-то не очень верится. Зато легко представляется пиар-кампания на тему «оголтелых наймитов исламского фундаментализма» (зеленый, как известно, это еще и цвет ислама) или что-нибудь простое типа: «Раздавите гадину».
Будет или нет зеленый крокодил символом российской оппозиции — сейчас не смогут предсказать даже такие пророки в своем отечестве, как «прозорливый» Леонтьев и «всеведущий» Павловский. Но есть подспудное ощущение, что — пора! А то скучновато перебиваться одними оранжевыми шарфиками.
Анджей БЕЛОВРАНИН
Прямая речь:
Ольга Курносова, ОГФ: «Идея с Крокодилом — хорошая. Конечно, возможны варианты, но если людям понравится — почему нет? Хотя Крокодил, конечно, не такой символ, чтобы поместить его, например, на флаг. Это скорее аллегория, показывающая, что власть боится даже резиновой игрушки, т.е. даже самого безобидного протеста, и реагирует совершенно безумно. Так что, можно сказать, Крокодил — это символ безумия властей».
Андрей Дмитриев, в недавнем прошлом лидер петербургского отделения запрещенной НБП: «Не думаю, что Крокодила можно назвать символом. Это скорее прикол постмодернистского плана, в духе Курехина: Ленин-гриб. Наши символы будут более серьезными — слишком печально и даже трагично то, что происходит в последнее время в стране и в городе, чтобы замыкаться на пародии.
Светофор бархатных революций
Украинский оранжевый, грузинский розовый («революция роз»), белорусский синий («джинсовая революция») — и вот теперь российский зеленый. Этот цвет органично вливается в палитру цветных революций постсоветского пространства.
Оранжевый цвет, как и красный, относится к теплым. Наблюдение этого цвета учащает сердцебиение, ассоциируется (помимо революций) в первую очередь с пряностью, пикантностью, будит в нас мысли о радости и ярком солнце. Избыток оранжевого кажется нахальным и наглым, а избыток наглости – вульгарным и дешевым. Возможно, поэтому большинство сочувствующих «оранжевому делу» не одеваются в одежду этого цвета целиком, как дорожные рабочие, а используют один аксессуар: шарф, значок, шарик или строительная каска.
Самой эстетичной можно считать грузинскую «революцию роз». Розовый цвет – с одной стороны, оттенок красного, то есть теплый и даже агрессивный. С другой стороны, это самый нежный, «женственный» оттенок красного. Таким образом, розовый — смесь решительности и ненасильственности, лучший выбор для бархатной революции.
В противовес двум предыдущим синий «белорусский» цвет — холодный. Он не призывает к немедленным действиям, напротив, это цвет уверенный, вдумчивый, «всерьез и надолго». Однако широкое распространение недорогой джинсовой одежды, традиционно окрашенной в синий цвет, придало ему оттенок неформальности. Термин «джинсовая революция» указывает на интерес к протесту со стороны молодежи и говорит о том, что белорусская оппозиция не собирается немедленно брать власть в свои руки, как это было в Грузии и на Украине. Это не революция, а работа «на перспективу».
Зеленый цвет российского протеста в большинстве своих оттенков – надежный, успокаивающий. — То есть, как и синий, не стремящийся к переворачиванию мира с ног на голову. Это цвет весеннего обновления — но не революционного, а последовательного, эволюционного. Нельзя забывать и об экологической коннотации этого цвета. Зеленый — цвет защиты, а не нападения. Защиты того, что дорого: природы, человеческого достоинства, свободы.
Поэтому к «беззубости» зеленого цвета как нельзя лучше подходит его зубастый носитель — Крокодил.