Следствие должно быть с кулаками?

Адвокат Владимира Барсукова обнародует документ о возможном применении пыток к подследственному

— Сергей Анатольевич, уже не первую неделю муссируются слухи о жестком внеправовом давлении на подозреваемых в деле.
— Давление я бы охарактеризовал уже не как внеправовое, а как прямо криминальное. Речь идет о жесточайшем прессовании Андрея и Олега Михалевых, подозреваемых в покушении на владельца ЗАО «Петербургский нефтяной терминал» Сергея Васильева.
— Вы имеете в виду ситуацию с Андреем Михалевым, который, по слухам, подвергался избиениям, а две недели назад был госпитализирован?
— Это уже не слухи. Существует документ — письменные показания самого Михалева, которые не оставляют сомнений. Кроме этого, есть медицинская справка о состоянии Михалева, датированная 24 марта, согласно которой у подследственного зафиксированы закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга и многочисленные гематомы.
— В записке Михалева упоминается полковник Захаров, который курирует оперативную часть работы сводной бригады МВД и Генпрокуратуры по «делу Кумарина-Барсукова». Именно от него подследственный, по его словам, впервые услышал угрозы о применении к нему всей «мощи государственного принуждения». Зачем это нужно следствию?
— По мере того, как разваливается доказательная база «рейдерских» эпизодов, инкриминируемых Владимиру Барсукову, возрастает значение эпизода «васильевского». Кого пытаются представить заказчиком покушения на Васильева, секретом не является. Получить соответствующие показания становится для оперативно-следственной бригады критической необходимостью.
— Однако требуемых показаний Михалев так и не дал?
— Ознакомившись с правоохранительной деятельностью Захарова и Денисова, в это с ходу не поверить. Но представьте себе, некоторая законность в Российской Федерации существует. В правоохранительной системе работают не только упомянутые Михалевым господа. Кроме того, есть, например, адвокатура, способная предоставить подзащитным определенные правовые гарантии — даже при «ежовских» методах следствия. Есть средства массовой информации, также способные ограничивать беспредел. В конце концов, Михалева и его брата не решились избивать в камерах — пришлось подгонять машины, вывозить в город… Руководство СИЗО отнюдь не заинтересовано в том, чтобы костоломы устраивали в этих учреждениях пыточные камеры.
— Вы могли бы спрогнозировать дальнейший ход дела?
— Начать с того, что Геннадий Захаров и Дмитрий Денисов уличены в нарушении закона. Заявление Андрея Михалева, где описаны их действия, — достаточное основание для возбуждения уголовного дела. Дальнейшее их участие в следственных мероприятиях представляется недопустимым.
Далее. То, что произошло 19 марта, ставит под сомнение и другие элементы «доказательной базы», наличествующие в материалах дела. Если таким образом добивались показаний от Михалевых, то откуда мы знаем, что заставило заговорить того же Бадри Шенгелия?
— Насколько известно, именно на его показаниях до сих пор держалось обвинение.
— Возможно. Другие же эпизоды — например, «рейдерский захват» ООО «Пушкинская» — очевидно распадаются. Думаю, что на основании имеющихся материалов ни один суд не вынесет обвинительного вердикта.
— Мы видим, как обращаются с рядовыми, скажем так, фигурантами «дела Кумарина». Мы помним судьбу погибшего в екатеринбургском СИЗО предпринимателя Александра Хабарова, делом которого, насколько известно, занимался тот же полковник Захаров. В свете всего этого не опасаетесь ли вы за здоровье и жизнь своего подзащитного?
— На прямой вопрос — прямой ответ: такие опасения есть. И они серьезны. Прежде всего, по сравнению с покойным Хабаровым, Владимир Сергеевич — человек некрепкого здоровья. Не буду повторяться, диагностированные ему заболевания известны, пожалуй, даже шире, чем хотелось бы (кстати, следствие по-прежнему отказывает в проведении независимой медицинской экспертизы). Даже относительно ограниченные формы силового давления могут быть для него смертельно опасны, не понадобится и инсценировать самоубийство.
— Кстати, в следственной группе произошли существенные перестановки. Вместе с Дмитрием Довгием отстранены Сергей Глухих и Юрий Ермаков.
— Да, и причем с мотивацией, вызывающей недоумение… Впрочем, это еще раз демонстрирует растерянность инициаторов дела. Громко анонсировав в августе «ликвидацию тамбовского сообщества», публично и без приговора назвав Владимира Барсукова «бандитом», они вынуждены теперь идти напролом. Ведь развал дела в суде — а именно это и произойдет, если держаться строго в юридических рамках — будет означать не только карьерное торможение, но, возможно, ответственность за совершенные злоупотребления. Начиная с тех, которые сейчас становятся достоянием гласности.

Беседовал Валентин БЕЛОВ
Карикатура Виктора БОГОРАДА

Справка «Новой»
Покушение на нефтяного магната Сергея Васильева случилось в мае 2006 года. ролс-ройс предпринимателя был обстрелян в центре города, сам Васильев тяжело ранен и доставлен в реанимацию. Осенью того же года по подозрению в совершении этого преступления были задержаны братья Андрей и Олег Михалевы, жители Рязани. А в августе 2007 года был арестован известный петербургский бизнесмен Владимир Барсуков, которому следствие инкриминирует организацию покушения.

Дословно
Новая публикует выдержки из заявления, написанного подследственным по делу Кумарина-Барсукова Андреем Михалевым:
«…16-го числа (марта месяца. — Ред.) меня проводили в пустую камеру. В пустой камере находились два человека. Впоследствии я узнал, что это Денисов Дмитрий Николаевич (член следственной группы) и Захаров Геннадий Николаевич. Я сказал, что без адвоката Лепшина Павла Анатольевича ни на какие вопросы отвечать не буду, пользуясь ст. 51 Конституции РФ, не желаю давать показания, а доводы в свою защиту буду приводить в судебном разбирательстве. На эти мои слова Захаров сказал, что для таких людей, как я, существует вся мощь государственного принуждения и что у меня есть последний шанс написать здесь и сейчас явку с повинной. На это я повторил, что считаю свое право пользоваться ст. 51 Конституции РФ совершенно законным…. Геннадий Николаевич Захаров сказал, что это был мой последний шанс (он несколько раз это повторил).
18 марта я был конвоирован из СИЗО 47/5. Конвоирование осуществлялось на автомобиле 15-й модели, где меня посадили на заднее сиденье, застегнули руки наручниками под обеими ногами, голову за шею пристегнули ремнем к коленям, пропустив этот ремень в наручниках. Рядом со мной находился сотрудник, оказавшийся Денисовым Дмитрием Николаевичем.
(Михалева в присутствии адвоката Лепшина ознакомили с составом следственной группы, после чего он был отконвоирован обратно в СИЗО. — Ред.).
19 марта меня заказали на следственные действия. Еще в помещении СИЗО 47/5 застегнули руки наручниками. Рядом со мной сел Денисов Д.Н., а за руль — незнакомый мне сотрудник крупного роста и телосложения, рядом с водителем сел сотрудник в серой вязаной шапке. Сразу за воротами СИЗО 47/5 Денисов Д.Н. и сотрудник в серой шапке пересадили меня в белую «газель». Голову я не поднимал, не желая злить конвойных. В «газели» меня сразу подхватили двое сотрудников в черной униформе и черных масках, посадили на металлический остов сиденья и сразу же стали связывать ноги шнуром-веревкой, похожим на кусок каната. Меня стали избивать руками и ногами, при этом машина двигалась. Я звал Дмитрия Николаевича, не имея возможности защищать себя от насилия. К ударам добавились разряды электрошокером по рукам. Один из сотрудников, который меня бил, сказал: «Ты все подпишешь, сука! И все нам расскажешь! И вообще будешь теперь делать, что мы тебе скажем!» Желая лишь одного — чтобы эти пытки прекратились, находясь в пограничном бредовом состоянии, я кричал, что на все согласен, только не надо больше бить. Дверь «газели открылась, и голос спросил: «Ну что? Он готов с нами разговаривать?» Я не берусь утверждать, кто именно это был, подобные обвинения слишком серьезны, чтобы на основании предположений относить их адресно. Тот, который меня бил, спросил: «А как второй?» — «Говорит: я ничего не делал, но все подпишу». — «Ну давай его сюда!» Я понял, что они говорят о моем брате Михалеве Олеге Николаевиче.
Я видел мельком брата Олега, которого втащили в «газель». Меня бросили на пол какого-то джипа синего цвета. Лицом я находился в пол и слышал сзади себя смех и слова: «Вообще-то грех над таким смеяться». Кто-то начал меня тормошить: «Ты жив? Как ты, парень?» Я хрипел, но дал понять, что очень плохо. Меня посадили на сиденье и надели на голову какой-то пакет, но я задыхался, и пакет сняли. Я думал, что умираю.
Тут меня спросили с правой стороны: «Как ты себя чувствуешь?» Я открыл глаза и увидел, что рядом с дверцей стоят Денисов и чиновник МВД, как позже выяснится, Захаров Геннадий Николаевич. Я хрипел, задыхался и просил: пожалуйста, врача. От ужаса, от невыносимой боли, от понимания, что все это совершают сотрудники милиции, ведут себя уверенно и цинично, я потерял счет времени. И все-таки скорая помощь приехала».(Михалев был доставлен в Мариинскую больницу. — Ред.)
«Когда меня привезли в больницу, то на носилках-каталке в сопровождении сотрудников в масках и без (помню, что там был Денисов Д.Н.) стали возить по коридорам и кабинетам, делать УЗИ, рентген. Через какое-то время меня вывезли на улицу, где сотрудники в масках стащили меня с носилок со словами: «Хватит косить, вставай, нас на жалость не возьмешь». Меня закинули в белую «газель» (по-моему, ту же, в которой били). Когда привезли в СИЗО 47/5, Дмитрий Николаевич Денисов сказал мне: «Ты сам видишь, у тебя другого выхода нет, кроме как сотрудничать со следствием. Так что пару дней отлежись и зови опера Захарова». (Михалеву, по сведениям защиты, пришлось расписаться, что претензий к СИЗО 47/5 он не имеет. — Ред.)
«21 марта за мной пришли и сказали, чтоб я оделся. Я с большим трудом это сделал, и меня провели в следственные кабинеты. Там находился мой защитник — адвокат Лепшин Павел Анатольевич и тот самый пожилой «чиновник МВД», который на просьбу моего адвоката представиться представился Захаровым Геннадием Николаевичем. Он сказал, что ему сообщили, что якобы я хочу его видеть. Я ему сказал, что это неправда, что видеть я хочу только своего адвоката, чтобы обсудить с ним сложившуюся ситуацию. Я сказал, что все, что произошло 19 марта со мной и моим братом, я категорически считаю незаконным. 24 марта меня вновь вызвали в следственные кабинки, где находился Денисов Дмитрий Николаевич, который объяснил свой визит желанием со мной пообщаться. Я повторил ему то же, что и Захарову, и просил без моего адвоката меня не вызывать. Он предупредил, что меня вновь ожидают «следственные действия».