Дом дельвига: второй призыв
Создатели градостроительной ошибки (справа) на Владимирской площади расширяют экспансию. Слева — дом барона Дельвига
Здание, спасенное двадцать лет назад и ставшее символом борьбы за подлинный Петербург, вновь под угрозой
Предваряя угрожающие несчастия
Трехэтажный дом на углу Владимирского и Загородного проспектов — наш друг. Мы сошлись, когда ему было уже 175, а нам всем лет по двадцать. Несмотря на годы, болезни и заброшенность, он сохранял то сдержанное достоинство истинного петербуржца, над которым не властны ни время, ни удары судьбы. Разница в возрасте не мешала нашему сближению. Он был настоящим — без ретуши косметического ремонта и вставок современных конструкций. Никакой фальши. Каждая щербинка, каждая трещина на его лице хранили отпечаток прожитых лет, воспоминания о которых питали пытливое любопытство нашей юности. Никогда не воспринимали его стариком. Казалось, он, как и обитавший здесь Дельвиг, сохраняет верность духу самой счастливой поры лицейского братства. Честь, доблесть, преданность, свобода — тогда, на заре перестройки, словно заново открывали свой смысл. Как и лицейская речь Куницына, чьи слова зазвучали с балкона, под которым в считанные часы собрались сотни людей, оповещенных о вынесенном Дому Дельвига приговоре:
«Государственный человек должен знать все, что только прикасается к кругу его действия; его прозорливость простирается далее пределов, останавливающих взоры частных людей. Стоя при подножии престола, он обозревает состояние граждан, измеряет их нужды и недостатки, предваряет несчастия, им угрожающие, или прекращает постигнувшие их действия. Он старается проникнуть в сердце человеческое, дабы исторгнуть корень пороков, ослабляющих общество; никогда не отвергает он народного вопля, ибо глас народа есть глас Божий. Соединяя частные пользы с государственными, он заставляет каждого стремиться к общественной цели. Граждане охотно следуют его мановениям, не замечая его власти».
Тогда нам удалось отвести беду. Государственные люди едва ли прониклись речью Куницына, но уже не могли не замечать нового состояния общества, и вынуждены были считаться с волей горожан. Валентине Матвиенко — в ту пору заместителю председателя Ленгорисполкома, ответственной за сферу культуры, — пришлось готовить новые распоряжения. Тяжелой технике был дан приказ к отступлению. Дом Дельвига подлечили, укрепив пострадавшие при прокладке метро конструкции, заменили перекрытия. Казалось, тревожиться уже не о чем. Мы собирались все реже, виделись от случая к случаю — так, улыбнешься, кивнешь на бегу: привет, жив, курилка!
Иногда они возвращаются
Тем временем Валентина Ивановна — вынужденно оставившая свой пост в 1989-м, после воспоследовавших за англетеровскими событиями перемен, — вернулась в наш город. Наивные предположения о том, что урок середины 80-х пойдет впрок, не оправдались. Тогдашняя наша победа оказалась лишь временной. Реванш брался не нахрапом, а готовился исподволь. Получивший добро при Владимире Яковлеве проект торгово-офисного центра Regent Hall к 2004 году все еще оставался лишь на бумаге. Но именно Валентина Матвиенко — сколько бы она ни возлагала вину за эту градостроительную ошибку на своего предшественника — несет ответственность за полученный результат. В 2005 году документация по проекту прошла процедуру полного пересогласования. Годом позже — новое распоряжение губернатора, вновь милостиво продлившей дважды сорванные сроки сдачи объекта. Чудовищное восьмиэтажное сооружение развязало хамскую перебранку с храмом Владимирской иконы Божьей Матери и нависло всей своей массой над бедным Домом Дельвига. Он терпел. И, казалось, больше тревожился за собрата-ровесника — схожей архитектуры Дом Рогова на другой стороне Щербакова переулка. Ему тоже вынесли смертный приговор, объявив аварийным и никуда не годным. Петербургскому отделению ВООПИиК удалось приговор на время отсрочить — альтернативная экспертиза, проведенная на собранные общественностью средства, заставила КГИОП отозвать выданное на убой разрешение.
Однако завладевшие участком коммерсанты не оставляют надежд освободить территорию от этой, как они выражаются, «рухляди и рассадника бомжей». Дабы возвести на его месте еще одну многоэтажку (по сравнению с ней даже градостроительная ошибка под вывеской «Регент-холл» может показаться шедевром, так оценивает предлагаемое архитектурно-планировочное решение профессор Лисовский).
Совет по сохранению наследия тем временем высказался за присвоение Дому Рогова статуса памятника регионального значения. По оценкам экспертов, объявленное инвестором рухлядью — чрезвычайно ценный образец чудом сохранившейся застройки конца XVIII — начала XIX в. Но представители инвестора, с которыми охотно солидаризируется и глава КГИОП Вера Дементьева, не считают целесообразным вкладываться в дорогие и сложные работы по укреплению здания — мол, потревоженные при строительстве «Достоевской» грунты до сих пор гуляют, ведут себя непредсказуемо, так что никто не гарантирует благополучного исхода.
Врагам — закон, друзьям — все остальное
С грунтами тут и вправду беда. При прокладке наклонного хода метро их подвергли глубокой заморозке. Не так давно ее сняли, но процесс полного размораживания очень долог, деформации грунтов могут растянуться еще лет на тридцать, предупреждает инженер-конструктор института «Спецпроектреставрация» Сергей Богданов. Так, может, оставить эту территорию в покое и прекратить уродовать Владимирскую площадь новоделами, подвергая при этом смертельной опасности то подлинное, что здесь еще осталось?
Нет, задуманное при зампредгорисполкома Матвиенко преступление настойчиво пытаются завершить при Матвиенко-губернаторе. Дом Дельвига снова под угрозой: отдается под «реконструкцию» тому самому «Фасткому», что уже обезобразил площадь безобразной громадой Regent Hall. Это что ли поощрение такое за одну из самых чудовищных градостроительных ошибок? К чему тогда показательные губернаторские разносы и угрозы лишать права строить в историческом центре тех, кто уже сумел его испоганить? Цена им, вероятно, та же, что и заверениям не принимать без общественного обсуждения ответственных проектов.
Оказывается, «Фэствэй» (структура «Фасткома») уже много лет трудится над продвижением идеи превратить Дом Дельвига в офисное здание, надстроив мансардный этаж. Детали задуманного стали известны неделю назад, когда в некоторых СМИ вдруг разом появилась схожая информация. Сообщалось, что уже и КГА согласовал предпроектное решение, и КГИОП одобрил «приспособление под современные нужды» с «реконструкцией в существующих габаритах». Назывались конкретные показатели, в частности, площадь надстраиваемой мансарды — 348 кв. м. То есть предполагается на треть нарастить существующий памятник (площадь дома — 1127 кв. м).
И как такое возможно при выполнении предписанного КГИОП сохранения существующих габаритов? Помнится, еще в марте Вера Анатольевна доложила Совету по сохранению культурного наследия о проделанной ее ведомством кропотливой работе — подготовке методических рекомендаций по мансардному строительству. Недопустимым признавалась надстройка зданий классической архитектуры XIX века, в особенности 2–3-этажных (для них это равнозначно увеличению габаритов на половину или треть объема соответственно, что катастрофически искажает пропорции).
И что за блудень — формулировка «приспособление под современные нужды»? Здание и так давно и вполне исправно им служит — офисы, магазины, Дирекция театрально-зрелищных касс. Да и инвестор вроде не собирается открыть здесь какой-нибудь оснащенный по последнему слову техники бордель с имитацией полетов в космос и обслуживанием клиентов на основе нанотехнологий, всего лишь административное здание.
При этом, однако, настойчиво внедряется тезис о том, будто и Дом Дельвига — рухлядь. В первом синхронном информационном залпе растиражированы сообщения о никуда не годных фундаментах, пронизавших стены трещинах, полученных еще в ходе прокладки метро серьезных повреждениях. Утверждалось даже, что здание признано аварийным (хотя соответствующих решений межведомственной комиссии нам обнаружить не удалось). Приводились выдержки из заключений экспертной строительной комиссии КОФАЗ, будто бы признавшей техническое состояние фундаментов и надземных конструкций дома находящимися в «недопустимом состоянии» и делающей вывод о том, что «существует опасность для пребывания людей и сохранности оборудования». Как описанное катастрофическое состояние сопрягается с заявленным намерением надстроить дополнительный мансардный этаж (что существенно усилит нагрузку на будто бы никуда не годные существующие конструкции) — большая загадка.
Сможем выйти на площадь
Непонятно и то, как дважды капитально ремонтировавшийся дом (в 1961 и 1990 г. — когда, по завершении строительства станции «Достоевская», его реконструировали с заменой перекрытий) за столь малый срок превратился в опасное для пребывания в нем аварийное здание. Такое возможно лишь в случае преступной недобросовестности проводивших реконструкцию. Однако до сих пор никто не предъявлял к ним претензий, не проводил соответствующего расследования и не требовал привлечь к ответу виновных.
Трудно поверить, что структуры «Фасткома» не причастны к информационному вбросу минувшей недели, содержавшему весьма конкретные данные по проекту. И тут же воспоследовавшее опровержение — мол, никакого проекта еще вовсе нет, тем более согласованного, лишь историко-культурная экспертиза проведена, а техническое обследование здания только готовится, — скорее может указывать на несогласованную с руководством поспешность среднего звена или же зондаж общественного мнения.
Как удалось выяснить, историко-культурная экспертиза, на которую ссылается «Фастком», проводилась институтом «Спецпроектреставрация». Но содержащиеся в ней выводы не дают никаких оснований для возведения мансарды или какой-либо иной перестройки памятника. Наоборот, свидетельствуют о необходимости сохранения в существующих габаритах уникального образца застройки пушкинского Петербурга, сбережения всех подлинных элементов. По сведениям «Новой», ходоки от инвестора пытались заказать специалистам «Спецпроектреставрации» проект надстройки мансарды, да получили от ворот поворот. Но, говорят, нашлись более сговорчивые проектанты, и сделанная ими работа получила одобрение КГИОП.
Участники защиты Дома Дельвига 1986 года из Группы спасения памятников, их соратники и современные последователи из «Живого города», руководство Петербургского отделения ВООПИиК заявляют свой решительный протест новым попыткам подвергнуть памятник смертельной опасности и заверяют: мы сделаем все возможное, чтобы защитить историческое здание, ставшее символом борьбы за сохранение подлинного Петербурга.
И от себя добавлю. Для каждого из нас, вышедших на Владимирскую площадь в лицейскую годовщину двадцать лет назад, этот дом — среди прочих дорогих сердцу домов старого Петербурга — остается, как Дельвиг для Пушкина — первым и бесценным другом. Друзей не предают. Поостерегитесь, господа, не будите лиха.
Предваряя угрожающие несчастия
Трехэтажный дом на углу Владимирского и Загородного проспектов — наш друг. Мы сошлись, когда ему было уже 175, а нам всем лет по двадцать. Несмотря на годы, болезни и заброшенность, он сохранял то сдержанное достоинство истинного петербуржца, над которым не властны ни время, ни удары судьбы. Разница в возрасте не мешала нашему сближению. Он был настоящим — без ретуши косметического ремонта и вставок современных конструкций. Никакой фальши. Каждая щербинка, каждая трещина на его лице хранили отпечаток прожитых лет, воспоминания о которых питали пытливое любопытство нашей юности. Никогда не воспринимали его стариком. Казалось, он, как и обитавший здесь Дельвиг, сохраняет верность духу самой счастливой поры лицейского братства. Честь, доблесть, преданность, свобода — тогда, на заре перестройки, словно заново открывали свой смысл. Как и лицейская речь Куницына, чьи слова зазвучали с балкона, под которым в считанные часы собрались сотни людей, оповещенных о вынесенном Дому Дельвига приговоре:
«Государственный человек должен знать все, что только прикасается к кругу его действия; его прозорливость простирается далее пределов, останавливающих взоры частных людей. Стоя при подножии престола, он обозревает состояние граждан, измеряет их нужды и недостатки, предваряет несчастия, им угрожающие, или прекращает постигнувшие их действия. Он старается проникнуть в сердце человеческое, дабы исторгнуть корень пороков, ослабляющих общество; никогда не отвергает он народного вопля, ибо глас народа есть глас Божий. Соединяя частные пользы с государственными, он заставляет каждого стремиться к общественной цели. Граждане охотно следуют его мановениям, не замечая его власти».
Тогда нам удалось отвести беду. Государственные люди едва ли прониклись речью Куницына, но уже не могли не замечать нового состояния общества, и вынуждены были считаться с волей горожан. Валентине Матвиенко — в ту пору заместителю председателя Ленгорисполкома, ответственной за сферу культуры, — пришлось готовить новые распоряжения. Тяжелой технике был дан приказ к отступлению. Дом Дельвига подлечили, укрепив пострадавшие при прокладке метро конструкции, заменили перекрытия. Казалось, тревожиться уже не о чем. Мы собирались все реже, виделись от случая к случаю — так, улыбнешься, кивнешь на бегу: привет, жив, курилка!
Иногда они возвращаются
Тем временем Валентина Ивановна — вынужденно оставившая свой пост в 1989-м, после воспоследовавших за англетеровскими событиями перемен, — вернулась в наш город. Наивные предположения о том, что урок середины 80-х пойдет впрок, не оправдались. Тогдашняя наша победа оказалась лишь временной. Реванш брался не нахрапом, а готовился исподволь. Получивший добро при Владимире Яковлеве проект торгово-офисного центра Regent Hall к 2004 году все еще оставался лишь на бумаге. Но именно Валентина Матвиенко — сколько бы она ни возлагала вину за эту градостроительную ошибку на своего предшественника — несет ответственность за полученный результат. В 2005 году документация по проекту прошла процедуру полного пересогласования. Годом позже — новое распоряжение губернатора, вновь милостиво продлившей дважды сорванные сроки сдачи объекта. Чудовищное восьмиэтажное сооружение развязало хамскую перебранку с храмом Владимирской иконы Божьей Матери и нависло всей своей массой над бедным Домом Дельвига. Он терпел. И, казалось, больше тревожился за собрата-ровесника — схожей архитектуры Дом Рогова на другой стороне Щербакова переулка. Ему тоже вынесли смертный приговор, объявив аварийным и никуда не годным. Петербургскому отделению ВООПИиК удалось приговор на время отсрочить — альтернативная экспертиза, проведенная на собранные общественностью средства, заставила КГИОП отозвать выданное на убой разрешение.
Однако завладевшие участком коммерсанты не оставляют надежд освободить территорию от этой, как они выражаются, «рухляди и рассадника бомжей». Дабы возвести на его месте еще одну многоэтажку (по сравнению с ней даже градостроительная ошибка под вывеской «Регент-холл» может показаться шедевром, так оценивает предлагаемое архитектурно-планировочное решение профессор Лисовский).
Совет по сохранению наследия тем временем высказался за присвоение Дому Рогова статуса памятника регионального значения. По оценкам экспертов, объявленное инвестором рухлядью — чрезвычайно ценный образец чудом сохранившейся застройки конца XVIII — начала XIX в. Но представители инвестора, с которыми охотно солидаризируется и глава КГИОП Вера Дементьева, не считают целесообразным вкладываться в дорогие и сложные работы по укреплению здания — мол, потревоженные при строительстве «Достоевской» грунты до сих пор гуляют, ведут себя непредсказуемо, так что никто не гарантирует благополучного исхода.
Врагам — закон, друзьям — все остальное
С грунтами тут и вправду беда. При прокладке наклонного хода метро их подвергли глубокой заморозке. Не так давно ее сняли, но процесс полного размораживания очень долог, деформации грунтов могут растянуться еще лет на тридцать, предупреждает инженер-конструктор института «Спецпроектреставрация» Сергей Богданов. Так, может, оставить эту территорию в покое и прекратить уродовать Владимирскую площадь новоделами, подвергая при этом смертельной опасности то подлинное, что здесь еще осталось?
Нет, задуманное при зампредгорисполкома Матвиенко преступление настойчиво пытаются завершить при Матвиенко-губернаторе. Дом Дельвига снова под угрозой: отдается под «реконструкцию» тому самому «Фасткому», что уже обезобразил площадь безобразной громадой Regent Hall. Это что ли поощрение такое за одну из самых чудовищных градостроительных ошибок? К чему тогда показательные губернаторские разносы и угрозы лишать права строить в историческом центре тех, кто уже сумел его испоганить? Цена им, вероятно, та же, что и заверениям не принимать без общественного обсуждения ответственных проектов.
Оказывается, «Фэствэй» (структура «Фасткома») уже много лет трудится над продвижением идеи превратить Дом Дельвига в офисное здание, надстроив мансардный этаж. Детали задуманного стали известны неделю назад, когда в некоторых СМИ вдруг разом появилась схожая информация. Сообщалось, что уже и КГА согласовал предпроектное решение, и КГИОП одобрил «приспособление под современные нужды» с «реконструкцией в существующих габаритах». Назывались конкретные показатели, в частности, площадь надстраиваемой мансарды — 348 кв. м. То есть предполагается на треть нарастить существующий памятник (площадь дома — 1127 кв. м).
И как такое возможно при выполнении предписанного КГИОП сохранения существующих габаритов? Помнится, еще в марте Вера Анатольевна доложила Совету по сохранению культурного наследия о проделанной ее ведомством кропотливой работе — подготовке методических рекомендаций по мансардному строительству. Недопустимым признавалась надстройка зданий классической архитектуры XIX века, в особенности 2–3-этажных (для них это равнозначно увеличению габаритов на половину или треть объема соответственно, что катастрофически искажает пропорции).
И что за блудень — формулировка «приспособление под современные нужды»? Здание и так давно и вполне исправно им служит — офисы, магазины, Дирекция театрально-зрелищных касс. Да и инвестор вроде не собирается открыть здесь какой-нибудь оснащенный по последнему слову техники бордель с имитацией полетов в космос и обслуживанием клиентов на основе нанотехнологий, всего лишь административное здание.
При этом, однако, настойчиво внедряется тезис о том, будто и Дом Дельвига — рухлядь. В первом синхронном информационном залпе растиражированы сообщения о никуда не годных фундаментах, пронизавших стены трещинах, полученных еще в ходе прокладки метро серьезных повреждениях. Утверждалось даже, что здание признано аварийным (хотя соответствующих решений межведомственной комиссии нам обнаружить не удалось). Приводились выдержки из заключений экспертной строительной комиссии КОФАЗ, будто бы признавшей техническое состояние фундаментов и надземных конструкций дома находящимися в «недопустимом состоянии» и делающей вывод о том, что «существует опасность для пребывания людей и сохранности оборудования». Как описанное катастрофическое состояние сопрягается с заявленным намерением надстроить дополнительный мансардный этаж (что существенно усилит нагрузку на будто бы никуда не годные существующие конструкции) — большая загадка.
Сможем выйти на площадь
Непонятно и то, как дважды капитально ремонтировавшийся дом (в 1961 и 1990 г. — когда, по завершении строительства станции «Достоевская», его реконструировали с заменой перекрытий) за столь малый срок превратился в опасное для пребывания в нем аварийное здание. Такое возможно лишь в случае преступной недобросовестности проводивших реконструкцию. Однако до сих пор никто не предъявлял к ним претензий, не проводил соответствующего расследования и не требовал привлечь к ответу виновных.
Трудно поверить, что структуры «Фасткома» не причастны к информационному вбросу минувшей недели, содержавшему весьма конкретные данные по проекту. И тут же воспоследовавшее опровержение — мол, никакого проекта еще вовсе нет, тем более согласованного, лишь историко-культурная экспертиза проведена, а техническое обследование здания только готовится, — скорее может указывать на несогласованную с руководством поспешность среднего звена или же зондаж общественного мнения.
Как удалось выяснить, историко-культурная экспертиза, на которую ссылается «Фастком», проводилась институтом «Спецпроектреставрация». Но содержащиеся в ней выводы не дают никаких оснований для возведения мансарды или какой-либо иной перестройки памятника. Наоборот, свидетельствуют о необходимости сохранения в существующих габаритах уникального образца застройки пушкинского Петербурга, сбережения всех подлинных элементов. По сведениям «Новой», ходоки от инвестора пытались заказать специалистам «Спецпроектреставрации» проект надстройки мансарды, да получили от ворот поворот. Но, говорят, нашлись более сговорчивые проектанты, и сделанная ими работа получила одобрение КГИОП.
Участники защиты Дома Дельвига 1986 года из Группы спасения памятников, их соратники и современные последователи из «Живого города», руководство Петербургского отделения ВООПИиК заявляют свой решительный протест новым попыткам подвергнуть памятник смертельной опасности и заверяют: мы сделаем все возможное, чтобы защитить историческое здание, ставшее символом борьбы за сохранение подлинного Петербурга.
И от себя добавлю. Для каждого из нас, вышедших на Владимирскую площадь в лицейскую годовщину двадцать лет назад, этот дом — среди прочих дорогих сердцу домов старого Петербурга — остается, как Дельвиг для Пушкина — первым и бесценным другом. Друзей не предают. Поостерегитесь, господа, не будите лиха.
Татьяна ЛИХАНОВА
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА
Дом Дельвига (Загородный пр., 1) построен в 1811–1813 гг. для купца Тычинкина по проекту архитектора Овсянникова. Капитально ремонтировался в 1961 и 1990 годах. Решением Ленгорисполкома 1986 года был приговорен к сносу. После массовых выступлений в защиту Дома Дельвига решение о сносе отменили.
В мае 2009 г. включен в реестр охраняемых государством памятников регионального значения.