Непрочитанный лихачев
Десять лет прошло, как его нет с нами. Академика Дмитрия Сергеевича Лихачева называли совестью нации, и ее отсутствие ощущается тем острее, чем стремительнее девальвируются в современном обществе те ценности культуры, за которые — до последнего дыхания — он сражался. Когда в нашем городе учредили звание почетного гражданина Петербурга, ни у кого не возникло сомнения, кто должен стать первым и самым достойным его обладателем — конечно, академик Лихачев.
С годами поиск новых достойных становился все труднее, а выборы почетных граждан все больше походили на политические. Результат, как говорится, налицо: один из последних обладателей высокого звания глава «Водоканала» Феликс Кармазинов нынче активно продвигает проект сооружения многоэтажной офисной стекляшки на Университетской набережной.
В 2006-м, объявленном Годом Лихачева, его именем назвали площадь у съезда с Биржевого моста — в рамках подписанного губернатором Матвиенко постановления «Об увековечивании памяти Д. С. Лихачева». Тогда губернатором было сказано немало приличествующих случаю пафосных слов: Валентина Ивановна величала академика Лихачева «свечой мудрости, которая будет светить всегда» и назидательно напоминала о том, что «к его мнению прислушивались все государственные деятели». Однако то ли Валентину Матвиенко не приходится относить к числу таковых, то ли труды академика до сих пор ею не осилены — бог весть, но принимаемые нынешним руководством культурной столицы градостроительные решения демонстрируют ровно обратное.
Площадь Лихачева сегодня стала одной из самых болевых точек старого города: снесены дома XIX века на углу Мытнинской и Зоологического, одобрена безобразная надстройка трехэтажного здания классической архитектуры (Мытнинская наб.,13), предрешен снос ценных образцов промышленной архитектуры Ватного острова, а на нем самом скоро стеной встанут корпуса очередных элиток и театра пляски Бориса Эйфмана — причем так, что эта стена станет мрачным тупым фоном одного из самых чарующих силуэтов — Ростральных колонн и Биржи Тома де Томона на Стрелке Васильевского острова, перечеркнув вид на Князь-Владимирский собор, прихожанином которого был Дмитрий Сергеевич и где его отпевали.
Когда бы Валентина Ивановна прислушивалась не к желаниям собственного сына (проект «Набережная Европы» осуществляет возглавляемый Сергеем Матвиенко «ВТБ-Девелопмент»), а к наставлениям академика Лихачева, судьба этого ответственейшего места исторического Петербурга могла сложиться совсем иначе. В годы войны, под гул фашистских мессеров Дмитрий Сергеевич мечтал о том, как создать большую парковую зону — единый зеленый пояс, пролегающий от садов у Военно-медицинской академии, через Кронверкский парк, Ватный остров, парк Петровского острова, Каменный, Крестовский, Елагин — с выходом на Стрелку, «чтобы там вечерами смотреть закаты, гулять белыми ночами». «Как было бы легко и дешево осуществить хотя бы этот проект большой парковой зоны, — размышлял Дмитрий Сергеевич. — Каждый петербуржец мог бы совершать большие пешеходные (самые полезные для здоровья) прогулки из любой части города — на Стрелку, любоваться закатом. Мог бы идти туда зимой на лыжах, не пользуясь никакими выматывающими силы и нервы видами транспорта. Можно было бы даже проложить велосипедные и пешеходные проходы под тремя-четырьмя трассами (у трех-четырех мостов — в зависимости от деталей проекта)».
Не нужны нам нынче дешевые проекты на благо города и горожан. Приоритет — амбициозным, дорогим и выпендрежным, обслуживающим интересы избранных. Каждый из «сети охранителей, людей с психологией музейных работников» объявляется «врагом живого города», ведь «город должен развиваться», а они — «тормоз» на пути прогресса. Хамоватой тезе, взятой на вооружение современными недорослями, можно противопоставить немало идей, высказанных в разные годы академиком Лихачевым. И он сам, и его ученики и последователи никогда не выступали за тотальный запрет на всякое новое. Но — за продуманное развитие, гармоничное сосуществование современного и традиционного.
Интеллигент, по одному из определений Лихачева, — человек, обладающий умственной порядочностью. Эта самая умственная порядочность не только не позволяет молча сгибаться под поступью грядущего хама, но генерирует разумные решения, учитывающие интересы развития и сбережения накопленного поколениями культурного наследия. «Память, — говорил Лихачев, — это забота о вечности».
А лучшей памятью о самом Дмитрии Сергеевиче могло бы стать не только увековечивание его имени в петербургских топонимах, но в правильном и честном выборе пути для Петербурга XXI века.
Татьяна ЛИХАНОВА
Фото ИНТЕРПРЕСС
Дословно
Академик ЛИХАЧЕВ:
«Градостроитель должен учитывать исторически созданный многими поколениями образ города и продолжать, а не ломать своим невежеством сложившуюся традицию».
«В «Вечернем Ленинграде» опубликована статья о том, чтобы украсить город еще одним «чудом» — высотным зданием на реке Смоленке. Это полное непонимание того города, в котором живешь, тех ощущений, которые он вызывает. Что, собственно, нужно в Петербурге? В Петербурге не нужно никакой специально новой архитектуры. В Петербурге нужна «дополнительная архитектура», то есть та, которая в какой-то мере была бы согласована с традиционной архитектурой нашего центра, с исторической архитектурой. Петербург не нужно переделывать. Его идеи не нужно переделывать. Они заложены Петром, и заложены гениально».
«Что касается желания и стремления создать символ нового Петербурга, то он уже есть — это адмиралтейский кораблик и герб нашего города, и Медный всадник, и ангел на Петропавловской крепости. Так что, все это перечеркнуть новым символом на здании бизнес-центра? Что он будет символизировать — упоение бизнесом?»
«Для образа города хотелось бы указать на важность рядовой застройки и ее характера. Нельзя нарушать фронт домов, заменяя его микрорайонным типом застройки. Это особенно важно в Ленинграде, где типичная уличная застройка XIX века создает значительную часть облика города».
«…Как сохранить образ города в современных условиях разрастания населения, транспорта, промышленности и т. д.? Ясно, что строительство по окраинам не спасет город как культурный центр. Разрастание пригородов в конце концов раздавит город. Здесь могут быть предложены различные способы: создание невдалеке от исторического города в продуманной связи с ним городов-спутников или создание цепи линеарных городов, объединенных скоростной транспортной системой.
Так, например, предотвращению безудержного разрастания Москвы и Ленинграда могло бы служить создание ряда городов и поселений по скоростной транспортной линии между Москвой и Ленинградом. Все строительство должно было быть снято из окружения этих городов и направлено навстречу друг другу по линии Октябрьской железной дороги, в тесном соседстве с которой могли бы быть построены другие транспортные линии: однорельсовые, автомобильные и т. д. Через несколько столетий Ленинград и Москва соединились бы в единый линеарный мегаполис Москволенинград при полном сохранении исторической части городов Москвы и Ленинграда в их современном объеме. На линию Москволенинграда могло бы быть вынесено часть фабрик, учебных заведений, созданы все условия по соединению застройки с природной средой. Это облегчило бы строительство очистных сооружений и сделало бы доступным для миллионов жителей музеи, театры, высшие учебные заведения, библиотеки и т. д. обоих крупнейших городов нашей страны».
«В Петербурге все основные линии горизонтальные из-за плоскости земли и из-за плоскости и постоянства уровня воды. Первый горизонт абсолютно точный — это горизонт соединения набережных с водой. Второй горизонт — это верх набережных, которые все идут на одном уровне, не поднимаясь и не опускаясь, причем довольно низко. Третья горизонтальная линия — это горизонтальная линия крыш домов, слегка неровная».
«Горизонтали преобладают, они создают красоту нашего города. Поднимающиеся над горизонталями вертикали храмов и Адмиралтейства имеют определенное идеологическое значение. То, что Исаакий пока еще самое высокое здание в городе, знаменует собой приоритет духовного начала. Но почему здание бизнес-центра будет выше Исаакия? Что высотность центра означает? В девятнадцатом веке, в эпоху капитализма, банки не строились выше церквей. Почему же сейчас они должны быть самыми высокими в городе?.. Если осознать, что в городе Зимний дворец, Исаакий, Адмиралтейская игла не самые высокие сооружения и не самые значительные здания, то все впечатление от Петербурга будет совершенно иным».
«Первым в европейской науке, кто обратил внимание на необходимость этого правила горизонтальных линий, был принц Уэльский Чарльз… Принц Чарльз выпустил книгу «The Vision of Britain», которую я бы мечтал видеть изданной у нас… Он подобрал фотографии со своими исключительно интересными замечаниями и сделал снимки старого Лондона и Лондона, испорченного высотными зданиями. Эти снимки расположены в книге параллельно: вот — старый Лондон, вот — Лондон, в котором уже купол собора святого Павла потерян и из-за высотных зданий представляет собой бесформенную массу.
После этого англичане, у которых нет склонности устанавливать какие-либо законы или ограничивать свободу владельцев участков, перестали строить высотные здания в историческом Лондоне. Правда, Лондон уже испорчен. Испорчен уже Париж, особенно Монпарнас, этими безобразными зданиями, которые нависли над городом больше, чем Эйфелева башня.
Дело в том, что Эйфелева башня не так портит Париж благодаря своей неархитектурности. Ведь и в Петербурге мы не обращаем внимания на трубы, которые иногда высятся над зданиями. Это не архитектура. Любуясь нашим городом, мы как бы исключаем эти трубы, телевизионную мачту и так далее. И Эйфелева башня поэтому не царапает наше чувство красоты в той мере, в какой царапают высотные здания, потому что эта ажурная башня не воспринимается как архитектурное сооружение».
«Если мы любим свой город, мы должны сохранять облик города, созданный в значительной мере при его закладке великим Петром. В первую очередь мы не должны строить высотные здания, от которых уже отказались многие градостроители в Европе».
« У меня такое впечатление, что государственные органы охраны памятников существуют главным образом для того, чтобы выдавать разрешения на снос «в виде исключения» <...> Можно изобразить эти учреждения в виде человеческого лица с завязанными глазами».
«Любые действия, ведущие к уничтожению памятников истории и культуры, должны быть в международно-правовом плане квалифицированы как преступления против человечества».
«Даже в ситуациях тупиковых, когда все глухо, когда вас не слышат, будьте добры высказывать свое мнение. Не отмалчивайтесь. Я заставляю себя выступать, чтобы прозвучал хотя бы один голос».