Если не мы, то кто же?

Мне потом люди говорили, что выглядело это, будто я по воздуху плыла, хотя я четко помню, что все время ногами касалась земли. Мне страшно не было, хотя полицейские были намного выше меня. И их было двое. Но когда меня волокли в автозак, я не смотрела вокруг и не видела, кто и как меня тащит. Я вообще ничего не боюсь. А мысль о каких-то последствиях мне и в голову не приходила. Может, потому что у меня было дело, ради которого я пришла на Гостинку.
…На Марш несогласных я вышла впервые. Обычно занимаюсь более спокойной, кабинетной правозащитной работой: пишу статьи, заявления, обращения, собираю подписи. Больше всего меня возмущает сфальсифицированный властями процесс Михаила Ходорковского и Платона Лебедева.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стал отказ Вельского суда в УДО Платона Лебедева. Я поняла — чтобы привлечь внимание общества к этому беззаконию, необходимы более решительные действия.
Мы решили 31 июля выйти к Гостиному двору с плакатами в поддержку законопроекта Кардина, американского сенатора, составившего черный список лиц, причастных к издевательствам над Ходорковским и Лебедевым. Это уже второй его список. Я надеялась, что успею хоть несколько слов сказать людям, до того как нас разгонят.
Но все сложилось совсем не так. Многим активистам не дали даже доехать до Гостиного двора, их взяли сразу, как только они вышли из дома. Людей, у которых был мегафон, задержали еще до начала акции. Поэтому ничего сказать я так и не смогла. Когда дочка, позвонив мне, узнала, куда я направляюсь, она отменила все свои дела, приехала на Гостинку и встала рядом со мной.
В 18 часов я развернула плакат: «Мы поддерживаем санкции против организаторов травли ЮКОСа». Вскоре ко мне подошли двое полицейских и сказали: «Женщина, пройдемте с нами». Я не оказала им сопротивления, так как не хотела получить срок, и сама пошла к автобусу, где уже сидело много моих единомышленников, но «стражи порядка» все равно грубо схватили меня за руки и поволокли…
Люди, стоявшие рядом и узнавшие меня в лицо, так закричали, что «служители закона» были вынуждены остановиться.
После крика толпы полицейские куда-то исчезли — видимо, получили приказ меня не трогать. Я отошла в сторону и снова подняла плакат. Потом заболела рука, за которую меня волокли к автобусу, и плакат перехватила моя дочь Елена. К ней тут же подбежал полицейский и предупредил: «Девушка, если бы вы стояли одна с этим плакатом, вас бы не задержали, но так как здесь несколько человек, это несанкционированный митинг, и я должен буду вас задержать». Ясное дело: в полицейском государстве «больше трех собираться не положено». Мы свернули плакат, направились в другой конец толпы и подняли его снова.
Вообще, как правило, хватали в основном молодых людей, и хватали достаточно жестко: их бросали на землю, били, кого-то у меня на глазах топтали ногами. Думаю, что если бы я сопротивлялась и за меня никто не заступился, то получила бы по полной программе.
Все происходившее в этот день в нашем городе, как всегда, было отвратительным. И сам факт разгона мирной демонстрации под предлогом ее «незаконности» — как будто Конституция России уже перестала быть Основным законом страны, — и то, как грубо хватали людей.

Нина КАТЕРЛИ, писатель, правозащитник