Когда был путин маленький с кудрявой головой
Компания по переименованию улиц Белы Куна и Олеко Дундича к сентябрю подвела промежуточные итоги: по результатам проведенного среди жителей Фрунзенского района опроса более половины (58,5%) — за. Тем временем поклонники Владимира Путина из «Национального комитета — 60» убеждены, что лучшим петербургским подарком к юбилею кумира будет присвоение его имени дамбе и переулку, где тот родился. Аргументы и тех и других весьма далеки от законов и традиций топонимии, но очень любопытны для исследователей состояния общественного самосознания. А их сравнение с доводами 25-летней давности наводит на размышления о том, как оно меняется. Изменения, приходится признать, невелики.
Пока одни пытаются стереть с карты города имена кровавых палачей,
другие требуют нанести на нее имя действующего президента
Путамба
Председатель «Национального комитета-60» Владимир Кучеренко (экс-депутат городского парламента, нынче серьезно сосредоточенный на праздновании путинского юбилея) фонтанирует все новыми идеями. Представляется вполне логичным, что этот процесс подвел его к мыслям о дамбе. Как-то его озарило: именно это сооружение, спасшее Петербург от наводнения, может стать наилучшим подарком президенту (угадываемая аллегория — Путин, затыкающий своим обнаженным торсом прорвавшую оранжево-пенную лавину). То есть в бумажку ее, понятное дело, не завернешь и по почте не отправишь, зато можно присвоить имя ВВП. Оно и не накладно вовсе. Но в топонимической комиссии затейника послали — в Первопрестольную, поскольку объект-де федеральный. А оттуда, сетует Кучеренко, отправили бумерангом — мол, это дело города, где дамба находится. Не нашло поддержки и другое его предложение: переименовать Басков переулок, где жил маленький Вова, в Путинский. Губернатор Полтавченко ловко вышел из положения — придумал трехлетний мораторий на переименования, разом все вопросы закрыл, попутно избежав обвинений в неблагонадежности и необходимости выбирать между белыми и красными силами топонимического фронта. Одни, понимаешь, требуют избавиться от имени «кровавого палача» Белы Куна, припоминая ему особо массовые казни офицеров врангелевской армии в Крыму и злодея Олеко Дундича в придачу. Другие требуют — Ленина не трожь, тут каждый камень его по-прежнему знает! И дальше неприятные такие аллюзии — оружие пролетариата, то-се…
Тем временем во Фрунзенском районе подсчитали результаты интерактивного соцопроса: 58,5% за переименование улиц Белы Куна и Олеко Дундича. Палитра представленных на форумах доводов впечатляет.
«Бела куна — в переводе со старославянского — белая куница, красивое, поэтическое название — «Белакуна» совсем как «Белая лагуна» — курортная романтика», — пишет один. «За переименование только гопники и лодыри, — убежден другой, переходя к универсальному рецепту: — Всем работать, а не х?%нёй страдать, Иваны, не помнящие родства». «Жить на улице имени кровавого палача и убийцы — сомнительное удовольствие», — интеллигентно возражает третий. «Здесь нет еще улицы имени Китайских Интернациональных Отрядов Особого назначения. Как-то неблагодарно с ними. А ведь они внесли лепту в победу над русскими не меньше Белы Куна», — ерничает четвертый.
Документ эпохи
Разгоревшаяся полемика вызвала ностальгическое желание обратиться к архивам совсем недавней нашей истории — Ленинграда периода перестройки. Тогда только зарождалось движение за возвращение изначальных названий улицам и площадям, самому городу.
Была тогда создана общественная топонимическая комиссия, совместно с ленинградской писательской организацией проводили опросы.
Результаты были такие. Из 2500 опрошенных жителей проспекта Смирнова — 79,3% за возвращение исторического названия «Ланское шоссе», а вот из 2050 жителей улицы Дзержинского 72% категорически против Гороховой. Граждане, заполняя анкеты, активно выражали попутно приходящие в голову мысли. Например, такие:
«Ведь адрес ВЧК — д. 2 по Гороховой, а не по Дзержинского. И еще. На этой улице проживал небезызвестный Гришка Распутин. Я не хочу, чтобы он жил на улице Дзержинского». (А. Салушенко)
«Как вы могли предложить имя Дзержинского поменять на имя купца? Разве наша страна идет к старому режиму? Вашу бумажку, уважаемые товарищи, решили отослать в Москву». (Сафоновы и еще 10 человек)
«Интересно знать, какой это антисоветчик придумал ворошить нашу историю». (Жильцы дома 48)
«Землевладелец Ланской, видимо, имел крепостных, и как он с ними обращался — неизвестно. А Смирнов — инициатор застройки этого участка». (Без подписи)
«Стоит восстановить Ланское шоссе, так как походит на красивое — лань на шоссе…» (Н. Хвостенко)
«Мне трудно сказать. Может, Смирнов был активный и деловой человек, а Ланской — эксплуататор и кровосос, а может, и наоборот». (Н. Никитина)
«Когда шоссе только застраивалось, мы обращались в горисполком с просьбой назвать его проспектом им. А. С. Пушкина. Ответ был таков: «Ваша просьба удовлетворена. Отныне Ланское шоссе будет называться проспект имени Н. И. Смирнова». (Н. Яковчук, ветеран войны)
Тем временем движение за возвращение исторических наименований ширилось и получало поддержку известных деятелей культуры.
«Присоединяемся к общественной кампании за возвращение исторических названий в городе на Неве… считаем необходимым в первую очередь вернуть такие старые наименования, как Каменный остров (о. Трудящихся), Александровский сад (сад Трудящихся им. А. М. Горького), Галерная (Красная), Гороховая (Дзержинского), Почтамтская (Союза Связи), Шпалерная (Воинова), Кирочная (Салтыкова-Щедрина), Сенная (пл. Мира), Покровская (пл. Тургенева)… Исторические названия неотторжимы от целостного культурного наследия», — говорилось в одном из открытых обращений, которое подписали Татьяна Толстая, Андрей Битов, Олег Борисов, Сергей Соловьев, Георгий Жженов, Галина Уланова, Сергей Юрский, Михаил Козаков, Иннокентий Смоктуновский, Юрий Рост, Евгений Нестеренко, Вениамин Каверин, Марина Неелова, Елена Образцова.
Ветер перемен
Власть, хоть и нехотя и со скрипом, но принимала веяния нового времени.
Была создана «Городская комиссия по наименованию улиц и объектов местного подчинения при Исполкоме Ленсовета».
Правда, никого из активных «возвращенцев» в комиссию не включили, вычеркнули из предварительно согласованного состава даже таких известных ученых, выступавших за возвращение исторических названий, как академик Александр Панченко и доктор исторических наук Игорь Шаскольский.
Председателем комиссии назначили Людмилу Николаевну Белову, до 1987 г. работавшую директором Музея истории Ленинграда. Теперь уже ей приходилось принимать поток писем, порой весьма язвительных.
«… Название «улица Красной Связи» весьма неудачно, — указывал отрекомендовавшийся почетным работником прокуратуры житель этой улицы профессор И. Е. Быховский. — Прежде всего можно было бы говорить о красных связистах, так же как о красных курсантах или красных командирах. Но связь не может быть «красной» или «белой». Название «улица Красной Связи» путается с улицей Союза Связи, а иногда с расположенной поблизости улицей Красной Конницы. Для иностранцев название «улица Красной Связи» ассоциируется с телефоном для экстренной связи между Кремлем и Белым домом».
На что Людмила Николаевна бесстрастно отвечала:
«Название улица Красной Связи появилось в 1923 году. В то время здесь размещались подразделения военных связистов. Прилагательное «красная» имеет символическое значение — «советская», «революционная». Ныне вблизи улицы располагаются корпуса Ленинградского высшего Военно-инженерного училища связи имени Ленсовета. Изменение этого названия музей считает нецелесообразным».
Нетерпеливые поборники восстановления исторической справедливости слали наверх жалобы:
«Тов. Л. И. Загоровская (секретарь комиссии и помощник В. И. Матвиенко, занимавшей в ту пору должность зампредседателя Исполкома Ленсовета. — Прим. ред.) и комиссия по наименованиям при Ленгорисполкоме плохо осуществляют свои функции, равно как половинчато, нерешительно и, я бы сказал, трусливо ведется вся перестройка», — гневался преподаватель сольфеджио Лобанов.
Но ветер перемен уже ворвался во многие чиновничьи кабинеты. В мае 1988 года Исполком Петрокрепостного горсовета обращается с официальным письмом к секретарю Леноблисполкома с просьбой выйти в Верховный Совет РСФСР с предложением о возвращении городу исторического названия Шлиссельбург.
Со всей бюрократической обстоятельностью сообщается, что «вопрос обсужден на городском партийно-хозяйственном активе с участием членов исполкома, председателей постоянных комиссий, совета ветеранов», докладываются итоги голосования:
1. Члены исполкома — присутствовало 9 чел., за переименование 8 чел. (88,4?%).
2. Партийно-хозяйственный актив (руководители предприятий и организаций, председатели профкомов) — присутствовало 27 чел., за переименование 25 чел. (89,2?%).
3. Члены совета ветеранов — присутствовало 24 чел., за переименование 24 чел. (100?%).
4. Ветераны войны — присутствовало 42 чел., за переименование 39 чел. (92,8?%).
Попутно информируют о проведенном «выборочном опросе избирателей депутатами» (76,8?% — за), развернутом на страницах местной газеты «Ладога» обсуждении и даже о «запрошенном мнении» не только Музея истории Ленинграда, дирекции объединения музеев Ленинградской области и президиума областного отделения ВООПИиК, но и Кировского ОВД. Здесь же напоминается, что исполком Петрокрепостного горсовета обращался с просьбой о переименовании города еще в 1967 году (!), а весной того же года «председателем исполкома т. Чедышевым В. И. и директором Невского судостроительно-судоремонтного завода т. Студеновым И. М. вопрос о переименовании был поднят в телепрограмме «Интервью-67».
Наш еврей Луначарский и 5 миллионов кроликов
В конце 80-х, кстати, поднимался и вопрос о переименовании улицы Белы Куна.
Вот одно из мнений, высказанных в разгар той дискуссии:
«Улицу Бела Куна как только не пишут! И Белы Куна, и Беллокуна, и Белы-куна. Русские порядки и язык не принимают таких имен и фамилий. Если пользоваться терминологией «Комсомольской правды» от 19.12.97, то Б. Кун — венгерский жидомасон, из средней еврейской семьи. Понятно, когда наш еврей — Луначарский. А неизвестный нашему народу венгерский еврей? Да, Б. Кун — интернационалист, коммунист. НО: он очень часто бегал из России в Венгрию, в Австрию и обратно — всюду и везде «делал революцию» — так, быть может, он «по-троцкому», занимался экспортом революции, а? В Малой советской энциклопедии (изд. 1931 г.) сказано, что он «принял участие в борьбе против Врагнеля», что он не воевал, а он гонялся по Крыму за неуехвашими, добивал их и грабил имущество (в чью пользу?)». (Без подписи, орфография сохранена)
Изобличители жидомасонского следа проявляли себя и при голосовании по вопросу возвращения Сенатской:
«Надо обязательно вернуть Сенатскую и не оставлять пл. Декабристов, которые, как оказалось, были крепко связаны с масонством». (Семья Егоровых)
Неожиданные аргументы находились у противников переименования пл. Мира:
«Знаменитый русский поэт Некрасов писал, что он был свидетелем того, как забивали кнутом крестьянку молодую на Сенной площади. Забивали жестоко, насмерть. А ведь эта кровавая экзекуция происходила на Сенной площади, а не на площади Мира! Вероятно, такие экзекуции над простым народом происходили на Сенной площади неоднократно. И только с ее переименованием в площадь Мира избиения прекратились». (Л. Мескин)
Оригинальные резоны демонстрировались по ходу дискуссии вокруг имен революционных и партийно-советских деятелей:
«Все-таки склоняюсь к тому, чтобы оставить району имя Жданова. Будет лишний повод вспомнить этого мерзавца». (Без подписи)
«Нельзя трогать имя Жданова. Жданов очень много сделал для нашего города во время войны и никогда не жил в период застоя». (З. Лашкова)
«А уж когда появилась площадь Брежнева, хотелось просто плакать или набить морду кое-кому в исполкоме». (Без подписи)
«Улица Воинова — революционера, растерзанного юнкерами на этой улице, будет Шпалерной! Это в честь обоев таких, что ли?» (С. Дюлов)
Как и сегодня, четверть века назад популярным был совет идти работать, вместо того чтобы заниматься всякой ерундой: «Мой ответ — идите работать за токарный станок на наш Кировский завод. Эта глупость сразу вылетит из головы — стоит в 12 часов ночи побежать с работы по ул. III Интернационала или по ул. Суслова». (А. Никулин); «Лучше бы вы картошку сажали или цветы разводили, животных — кроликов, например. 5 миллионов жителей — и все по кролику, сколько мяса?» (Благожелатель)
Некоторые же усматривали в попытках возвращения исторических наименований кое-что похуже, чем благоглупости бездельников: «Все ваши переименования — для старых эмигрантов, чтобы если вернуться — не дай Бог! — не заблудились бы» (Т. Егорова, инженер); «Все ваши действия, уважаемые «поборники старых названий», направлены на то, чтобы вообще вытравить у людей всю память об Октябрьской революции…» (В. Лебедев, научный сотрудник); «А переулок Гривцова?! Товарищи! Одумайтесь! Что вы делаете!?! Вы хотите прервать работу Географического Общества СССР!» (Без подписи).
Прозорливее всех оказалась И. Журавлева: «Большая просьба — прекратите играть в демократию! А то ведь ленинградцы действительно могут подумать, что их мнение кого-то интересует»…
Путамба
Председатель «Национального комитета-60» Владимир Кучеренко (экс-депутат городского парламента, нынче серьезно сосредоточенный на праздновании путинского юбилея) фонтанирует все новыми идеями. Представляется вполне логичным, что этот процесс подвел его к мыслям о дамбе. Как-то его озарило: именно это сооружение, спасшее Петербург от наводнения, может стать наилучшим подарком президенту (угадываемая аллегория — Путин, затыкающий своим обнаженным торсом прорвавшую оранжево-пенную лавину). То есть в бумажку ее, понятное дело, не завернешь и по почте не отправишь, зато можно присвоить имя ВВП. Оно и не накладно вовсе. Но в топонимической комиссии затейника послали — в Первопрестольную, поскольку объект-де федеральный. А оттуда, сетует Кучеренко, отправили бумерангом — мол, это дело города, где дамба находится. Не нашло поддержки и другое его предложение: переименовать Басков переулок, где жил маленький Вова, в Путинский. Губернатор Полтавченко ловко вышел из положения — придумал трехлетний мораторий на переименования, разом все вопросы закрыл, попутно избежав обвинений в неблагонадежности и необходимости выбирать между белыми и красными силами топонимического фронта. Одни, понимаешь, требуют избавиться от имени «кровавого палача» Белы Куна, припоминая ему особо массовые казни офицеров врангелевской армии в Крыму и злодея Олеко Дундича в придачу. Другие требуют — Ленина не трожь, тут каждый камень его по-прежнему знает! И дальше неприятные такие аллюзии — оружие пролетариата, то-се…
Тем временем во Фрунзенском районе подсчитали результаты интерактивного соцопроса: 58,5% за переименование улиц Белы Куна и Олеко Дундича. Палитра представленных на форумах доводов впечатляет.
«Бела куна — в переводе со старославянского — белая куница, красивое, поэтическое название — «Белакуна» совсем как «Белая лагуна» — курортная романтика», — пишет один. «За переименование только гопники и лодыри, — убежден другой, переходя к универсальному рецепту: — Всем работать, а не х?%нёй страдать, Иваны, не помнящие родства». «Жить на улице имени кровавого палача и убийцы — сомнительное удовольствие», — интеллигентно возражает третий. «Здесь нет еще улицы имени Китайских Интернациональных Отрядов Особого назначения. Как-то неблагодарно с ними. А ведь они внесли лепту в победу над русскими не меньше Белы Куна», — ерничает четвертый.
Документ эпохи
Разгоревшаяся полемика вызвала ностальгическое желание обратиться к архивам совсем недавней нашей истории — Ленинграда периода перестройки. Тогда только зарождалось движение за возвращение изначальных названий улицам и площадям, самому городу.
Была тогда создана общественная топонимическая комиссия, совместно с ленинградской писательской организацией проводили опросы.
Результаты были такие. Из 2500 опрошенных жителей проспекта Смирнова — 79,3% за возвращение исторического названия «Ланское шоссе», а вот из 2050 жителей улицы Дзержинского 72% категорически против Гороховой. Граждане, заполняя анкеты, активно выражали попутно приходящие в голову мысли. Например, такие:
«Ведь адрес ВЧК — д. 2 по Гороховой, а не по Дзержинского. И еще. На этой улице проживал небезызвестный Гришка Распутин. Я не хочу, чтобы он жил на улице Дзержинского». (А. Салушенко)
«Как вы могли предложить имя Дзержинского поменять на имя купца? Разве наша страна идет к старому режиму? Вашу бумажку, уважаемые товарищи, решили отослать в Москву». (Сафоновы и еще 10 человек)
«Интересно знать, какой это антисоветчик придумал ворошить нашу историю». (Жильцы дома 48)
«Землевладелец Ланской, видимо, имел крепостных, и как он с ними обращался — неизвестно. А Смирнов — инициатор застройки этого участка». (Без подписи)
«Стоит восстановить Ланское шоссе, так как походит на красивое — лань на шоссе…» (Н. Хвостенко)
«Мне трудно сказать. Может, Смирнов был активный и деловой человек, а Ланской — эксплуататор и кровосос, а может, и наоборот». (Н. Никитина)
«Когда шоссе только застраивалось, мы обращались в горисполком с просьбой назвать его проспектом им. А. С. Пушкина. Ответ был таков: «Ваша просьба удовлетворена. Отныне Ланское шоссе будет называться проспект имени Н. И. Смирнова». (Н. Яковчук, ветеран войны)
Тем временем движение за возвращение исторических наименований ширилось и получало поддержку известных деятелей культуры.
«Присоединяемся к общественной кампании за возвращение исторических названий в городе на Неве… считаем необходимым в первую очередь вернуть такие старые наименования, как Каменный остров (о. Трудящихся), Александровский сад (сад Трудящихся им. А. М. Горького), Галерная (Красная), Гороховая (Дзержинского), Почтамтская (Союза Связи), Шпалерная (Воинова), Кирочная (Салтыкова-Щедрина), Сенная (пл. Мира), Покровская (пл. Тургенева)… Исторические названия неотторжимы от целостного культурного наследия», — говорилось в одном из открытых обращений, которое подписали Татьяна Толстая, Андрей Битов, Олег Борисов, Сергей Соловьев, Георгий Жженов, Галина Уланова, Сергей Юрский, Михаил Козаков, Иннокентий Смоктуновский, Юрий Рост, Евгений Нестеренко, Вениамин Каверин, Марина Неелова, Елена Образцова.
Ветер перемен
Власть, хоть и нехотя и со скрипом, но принимала веяния нового времени.
Была создана «Городская комиссия по наименованию улиц и объектов местного подчинения при Исполкоме Ленсовета».
Правда, никого из активных «возвращенцев» в комиссию не включили, вычеркнули из предварительно согласованного состава даже таких известных ученых, выступавших за возвращение исторических названий, как академик Александр Панченко и доктор исторических наук Игорь Шаскольский.
Председателем комиссии назначили Людмилу Николаевну Белову, до 1987 г. работавшую директором Музея истории Ленинграда. Теперь уже ей приходилось принимать поток писем, порой весьма язвительных.
«… Название «улица Красной Связи» весьма неудачно, — указывал отрекомендовавшийся почетным работником прокуратуры житель этой улицы профессор И. Е. Быховский. — Прежде всего можно было бы говорить о красных связистах, так же как о красных курсантах или красных командирах. Но связь не может быть «красной» или «белой». Название «улица Красной Связи» путается с улицей Союза Связи, а иногда с расположенной поблизости улицей Красной Конницы. Для иностранцев название «улица Красной Связи» ассоциируется с телефоном для экстренной связи между Кремлем и Белым домом».
На что Людмила Николаевна бесстрастно отвечала:
«Название улица Красной Связи появилось в 1923 году. В то время здесь размещались подразделения военных связистов. Прилагательное «красная» имеет символическое значение — «советская», «революционная». Ныне вблизи улицы располагаются корпуса Ленинградского высшего Военно-инженерного училища связи имени Ленсовета. Изменение этого названия музей считает нецелесообразным».
Нетерпеливые поборники восстановления исторической справедливости слали наверх жалобы:
«Тов. Л. И. Загоровская (секретарь комиссии и помощник В. И. Матвиенко, занимавшей в ту пору должность зампредседателя Исполкома Ленсовета. — Прим. ред.) и комиссия по наименованиям при Ленгорисполкоме плохо осуществляют свои функции, равно как половинчато, нерешительно и, я бы сказал, трусливо ведется вся перестройка», — гневался преподаватель сольфеджио Лобанов.
Но ветер перемен уже ворвался во многие чиновничьи кабинеты. В мае 1988 года Исполком Петрокрепостного горсовета обращается с официальным письмом к секретарю Леноблисполкома с просьбой выйти в Верховный Совет РСФСР с предложением о возвращении городу исторического названия Шлиссельбург.
Со всей бюрократической обстоятельностью сообщается, что «вопрос обсужден на городском партийно-хозяйственном активе с участием членов исполкома, председателей постоянных комиссий, совета ветеранов», докладываются итоги голосования:
1. Члены исполкома — присутствовало 9 чел., за переименование 8 чел. (88,4?%).
2. Партийно-хозяйственный актив (руководители предприятий и организаций, председатели профкомов) — присутствовало 27 чел., за переименование 25 чел. (89,2?%).
3. Члены совета ветеранов — присутствовало 24 чел., за переименование 24 чел. (100?%).
4. Ветераны войны — присутствовало 42 чел., за переименование 39 чел. (92,8?%).
Попутно информируют о проведенном «выборочном опросе избирателей депутатами» (76,8?% — за), развернутом на страницах местной газеты «Ладога» обсуждении и даже о «запрошенном мнении» не только Музея истории Ленинграда, дирекции объединения музеев Ленинградской области и президиума областного отделения ВООПИиК, но и Кировского ОВД. Здесь же напоминается, что исполком Петрокрепостного горсовета обращался с просьбой о переименовании города еще в 1967 году (!), а весной того же года «председателем исполкома т. Чедышевым В. И. и директором Невского судостроительно-судоремонтного завода т. Студеновым И. М. вопрос о переименовании был поднят в телепрограмме «Интервью-67».
Наш еврей Луначарский и 5 миллионов кроликов
В конце 80-х, кстати, поднимался и вопрос о переименовании улицы Белы Куна.
Вот одно из мнений, высказанных в разгар той дискуссии:
«Улицу Бела Куна как только не пишут! И Белы Куна, и Беллокуна, и Белы-куна. Русские порядки и язык не принимают таких имен и фамилий. Если пользоваться терминологией «Комсомольской правды» от 19.12.97, то Б. Кун — венгерский жидомасон, из средней еврейской семьи. Понятно, когда наш еврей — Луначарский. А неизвестный нашему народу венгерский еврей? Да, Б. Кун — интернационалист, коммунист. НО: он очень часто бегал из России в Венгрию, в Австрию и обратно — всюду и везде «делал революцию» — так, быть может, он «по-троцкому», занимался экспортом революции, а? В Малой советской энциклопедии (изд. 1931 г.) сказано, что он «принял участие в борьбе против Врагнеля», что он не воевал, а он гонялся по Крыму за неуехвашими, добивал их и грабил имущество (в чью пользу?)». (Без подписи, орфография сохранена)
Изобличители жидомасонского следа проявляли себя и при голосовании по вопросу возвращения Сенатской:
«Надо обязательно вернуть Сенатскую и не оставлять пл. Декабристов, которые, как оказалось, были крепко связаны с масонством». (Семья Егоровых)
Неожиданные аргументы находились у противников переименования пл. Мира:
«Знаменитый русский поэт Некрасов писал, что он был свидетелем того, как забивали кнутом крестьянку молодую на Сенной площади. Забивали жестоко, насмерть. А ведь эта кровавая экзекуция происходила на Сенной площади, а не на площади Мира! Вероятно, такие экзекуции над простым народом происходили на Сенной площади неоднократно. И только с ее переименованием в площадь Мира избиения прекратились». (Л. Мескин)
Оригинальные резоны демонстрировались по ходу дискуссии вокруг имен революционных и партийно-советских деятелей:
«Все-таки склоняюсь к тому, чтобы оставить району имя Жданова. Будет лишний повод вспомнить этого мерзавца». (Без подписи)
«Нельзя трогать имя Жданова. Жданов очень много сделал для нашего города во время войны и никогда не жил в период застоя». (З. Лашкова)
«А уж когда появилась площадь Брежнева, хотелось просто плакать или набить морду кое-кому в исполкоме». (Без подписи)
«Улица Воинова — революционера, растерзанного юнкерами на этой улице, будет Шпалерной! Это в честь обоев таких, что ли?» (С. Дюлов)
Как и сегодня, четверть века назад популярным был совет идти работать, вместо того чтобы заниматься всякой ерундой: «Мой ответ — идите работать за токарный станок на наш Кировский завод. Эта глупость сразу вылетит из головы — стоит в 12 часов ночи побежать с работы по ул. III Интернационала или по ул. Суслова». (А. Никулин); «Лучше бы вы картошку сажали или цветы разводили, животных — кроликов, например. 5 миллионов жителей — и все по кролику, сколько мяса?» (Благожелатель)
Некоторые же усматривали в попытках возвращения исторических наименований кое-что похуже, чем благоглупости бездельников: «Все ваши переименования — для старых эмигрантов, чтобы если вернуться — не дай Бог! — не заблудились бы» (Т. Егорова, инженер); «Все ваши действия, уважаемые «поборники старых названий», направлены на то, чтобы вообще вытравить у людей всю память об Октябрьской революции…» (В. Лебедев, научный сотрудник); «А переулок Гривцова?! Товарищи! Одумайтесь! Что вы делаете!?! Вы хотите прервать работу Географического Общества СССР!» (Без подписи).
Прозорливее всех оказалась И. Журавлева: «Большая просьба — прекратите играть в демократию! А то ведь ленинградцы действительно могут подумать, что их мнение кого-то интересует»…
Татьяна ЛИХАНОВА
Фото из архива Группы Спасения