Искусство градозащиты Сунь Цзы

Они ведут свои битвы на воде и на суше, даже в воздухе — высаживая у офиса противника потешную команду корабля дураков, снаряжая снеговиков в одиночные пикеты, запуская в небо муляжи самостроев. А еще — штудируют законы, сражаются в судах, выполняют за чиновников кучу рутинной работы и встают живым щитом на пути у бульдозеров. Признавая, что лучшей методичкой для градозащитников остается трактат Сунь Цзы «Искусство войны».

От частного — к общему

В 1986-м, чтобы спасти от сноса палаты Щербакова, координаторы нынешнего «Архнадзора» Рустам Рахматуллин и Константин Михайлов заняли окруженное строительной техникой здание. Тогда же в Ленинграде впервые заявила о себе Группа спасения, сумевшая отстоять приговоренный к уничтожению Дом Дельвига. Середина нулевых — новый призыв защитников наследия в обеих столицах.

В Первопрестольной их пробудит набат по охваченному пламенем Манежу и крушимому «Военторгу» — родятся «Московское общество охраны архитектурного наследия» (MAPS) и проект «Москва, которой нет»; в Петербурге — по стертому в пыль кварталу на Невском, из руин которого проклюнется росток «Живого города».

— Поначалу мы пытались не столько победить, сколько минимизировать последствия лужковских решений, — вспоминает Рустам Рахматуллин. — Как только появилось боевое крыло — «Архнадзор», в этом направлении развернули свою деятельность и просветительские проекты MAPS, «Москва, которой нет», вошедшие в нашу коалицию.

Сегодня градозащитные движения действуют по всей России — от Петрозаводстка до Владивостока. Возникая зачастую из группы в социальных сетях, созданной для сбора подписей за спасение конкретного исторического дома, они неизбежно и почти повсеместно переходят от частного к общему, от решения локальных задач к системной работе. И, набираясь опыта, становятся той силой, с которой власть вынуждена считаться.

Советы по сохранению наследия действуют нынче не только при мэре Москвы и губернаторе Петербурга, но и при главах администраций Вологды, Уфы, Псковской области. В последней, кстати, такой совет действует еще и при областной прокуратуре. А в Вологде взаимодействие с надзорным ведомством проходит в формате круглого стола по проблемам соблюдения законодательства в сфере охраны культурного наследия.

Координатор «Живого города» Юлия Лобанова-Минутина — советник губернатора Петербурга, а ее коллега из Казани, юная Олеся Балтусова, — помощник президента Республики Татарстан.

Впрочем, такие удостоверения хоть и способны порой впечатлить какого-нибудь зарвавшегося застройщика, но далеко не всегда позволяют их обладателям оперативно достучаться до тех, чьими помощниками-советниками они являются.

При всех различиях в масштабах и формах деятельности инициативных групп разных регионов все они сталкиваются с общими проблемами: несовершенством законов и необязательностью их исполнения, произволом бизнеса и покровительствующих им чиновников, пренебрежением власти к задачам охраны наследия, хищническим его освоением, низким уровнем общей культуры и культуры правовой.

Чтобы обсудить эти проблемы, обменяться опытом, проанализировать стратегию и тактику успешных кампаний в защиту наследия и, возможно, наметить пути консолидации, градозащитники из полутора десятка городов России собрались в Петербурге.

Организаторами двухдневного совещания выступили Фонд имени Д. С. Лихачева, Санкт-Петербургское отделение ВООПИиК и общественное движение «Архнадзор» (Москва).

Снеговик-активист на защите деревянной Вологды.

Петербург. «Корабль дураков» у офиса «Газпром-нефти», где Валентина Матвиенко и Алексей Миллер оглашают итоги архитектурного конкурса проектов «Охта-центра». Сумасшедшая команда призывает не ограничиваться удовлетворением желаний одного только Миллера, требуя: «Каждому придурку — по башне!», «Каждому идиоту — свой небоскреб!».

«Сколько у нас шпаг?» — «Четыре…»

Все, от самых молодых до ветеранов, признают положение дел с охраной наследия трагическим.

«Мы переживаем национальную катастрофу культурного наследия. Этот процесс резко ускорился после развала СССР, перейдя к свободному падению, — констатирует эксперт с сорокалетним стажем Михаил Мильчик. — Нас мало. Но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки. Делай что должно…»

По мнению Михаила Исаевича, власть остается глуха к доводам экспертов, пока их усилия не подкрепляются серьезным нажимом общественного протестного движения, которому удается прорвать информационную блокаду, подключив средства массовой информации.

Порой переломить ситуацию на местах оказывается под силу горстке неравнодушных — когда тем удается взять не числом, но уменьем.

Движение «Настоящая Вологда» — это три координатора, опирающихся на поддержку десятка активистов. Взявшись за формирование единого реестра всех исторических деревянных домов Вологды и мониторинг их состояния, им удалось инициировать проведение комплексного аудита памятников областным департаментом культуры, стимулировать продвижение программы мотивации арендаторов к реставрации исторических зданий и внести свои предложения правительству области по программе льготной аренды. Сумели даже добиться отмены сделки по передаче из муниципальной собственности выявленного объекта наследия (без оформления охранных обязательств, под снос с последующим строительством гостиницы).

Обращения в суды и прокуратуру, вручение властям выработанных специалистами рекомендаций по сохранению деревянной застройки, экскурсии для СМИ и местных жителей, креативные акции (вроде одиночных пикетов снеговиков, вставших с плакатами у приговоренных зданий); наконец, посиделки за круглым столом с «обсуждением радостей и проблем, обменом опытом тех, кто живет в деревянных домах и не собирается никуда уезжать» — каждая из таких капель точила камень. И отношение к наследию, казавшемуся вчера лишь докучливым обременением, стало меняться: по итогам прошедшего здесь форума мэры трех городов (Вологды, Иркутска и Томска) подписали соглашение о совместных действиях по защите деревянного зодчества. А оказавшийся непригодным к адекватному пониманию новых реалий руководитель вологодского департамента культуры и охраны наследия был отправлен в отставку.

Впрочем, говорить о головокружении от успехов не приходится: по оценкам координатора «Настоящей Вологды» Елены Смиренниковой, только за прошедший год Вологда лишилась восьми домов дореволюционной постройки, в том числе памятника федерального значения. Уполномоченные госорганы не отказываются от практики тихого саботажа:
«Охранные обязательства намеренно не выдаются, не подписываются. Чтобы реально защитить Дом Шахова, например, человеку пришлось продать свою квартиру и переехать туда, поселившись вместе с собаками (для охраны от потенциальных поджигателей). Мы помогаем убирать снег с крыши, проводим вместе субботники», — рассказывает Елена.

Проект «Потерянная Осетия» — это впечатляющая по охвату и глубине интерактивная карта всех памятников и выявленных объектов наследия Северной и Южной Осетии. Всего их 630. По каждому представлены фото, видео, общее описание и связанные с ним легенды. Среди отфиксированных и уникальные рельефные надгробия, не состоящие под охраной. Еще отражены на карте покинутые и оказавшиеся на грани вымирания села с указанием динамики изменения состава населения, пофамильными данными.

Колоссальная архивная работа, полевые исследования, обмеры, составление планов координат, и за всем этим — четверо энтузиастов. По сути, подменяющих собой чиновников на окладе.

«Комитет по охране нами пользуется, мы охотно сами передаем им все материалы. Никакого финансирования не получаем. Просим поставить на учет то, что удалось выявить, но и этого не происходит. Все упирается в экспертизы, на проведение которых у ведомства, говорят, нет денег», — делится своим опытом координатор проекта, режиссер кино Алина Акоефф.

Создатели проекта не только не опускают рук, но берутся теперь за создание такой интерактивной карты для всей России.

Лишь четыре человека и в движении «СпасГрад» (Нижний Новгород), которому чуть больше года. А памятников в городе — 800.

«У нас там прямо боевые действия — с ОМОНом, который жестко разгоняет любые акции. Наш товарищ Стас выходил в защиту двух домов и дважды получал по 15 суток. Недавно в полицию забрали проводившую одиночный пикет бабушку, которая восемь лет бьется за свой дом. Участок у нее в собственности, но его определили под застройку. Уже 11 экспертиз было по этому объекту, доказывающих его ценность. Однако под охрану не ставили, даже через суд не удавалось нам этого добиться. Теперь наши оппоненты сделали экспертизу с «нужным» отрицательным заключением, такая вот у них распространенная тактика», — рассказывает координатор «СпасГрада» Анна Давыдова.

Порядки, установившиеся с приходом в Нижний Новгород Валерия Шанцева, активисты характеризуют как беспредел. Все худшие методы лужковской команды теперь оказались перенесены туда.

«Поговорка «Москве Нижний — друг ближний» обретает у нас свой горький смысл. Лоббируются интересы пришедшего за новым главой бизнеса, в каждом парке (а они все у нас — охраняемые объекты наследия) теперь запланирована какая-нибудь стройка, — говорит Анна. — Я историк, занимаюсь наукой. Но в какой-то момент поняла: изучать скоро будет нечего, если не встать под бульдозер. Последней каплей стала «зачистка» от полувековых елей Нижегородского откоса — а это охранная зона Кремля — под ресторан. С циничными заверениями о том, будто деревья пересаживаются для создания «православного монастырского сада». Проект пытались выдать за временное сооружение — это с трехуровневой-то подземной частью!»

По мнению нижегородских градозащитников, охранные ведомства находятся под жестким контролем главы города, а Управление культуры впору переименовывать в бюро по легализации преступлений. Дано добро на сооружение развлекательно-оздоровительного центра на территории памятника «Автозаводской парк культуры и отдыха». «Оздоровление» нижегородцев предполагает вырубку 360 деревьев с застройкой 1,7 га парковой зоны. Идет судебное разбирательство со структурами, выдавшими разрешительные документы по этому проекту, но шансы на победу невелики. Согласовано и строительство Дома правительства на территории нижегородского Кремля.

По-прежнему келейно проходит утверждение опасных проектов и во многих других регионах.

«У нас градсовет действует в закрытом, в том числе и от прессы, режиме, — сообщает Марина Сахарнова из Екатеринбурга. — Всё одобряют. Полномочия Министерства культуры передали Минимуществу, где будто с чистого листа все начинают, не отвечая за прежние грехи Минкульта. Архив которого очень вовремя сгорел.

В Екатеринбурге, славном обилием интереснейших образцов конструктивизма, только треть из них под охраной. Сегодня особую тревогу вызывает судьба комплекса зданий «Институт охраны материнства» — одно из них уже снесено, под угрозой и другие, соседство которых с Центральным стадионом оказалось чрезвычайно опасным в свете глобальных преобразований, затеянных к чемпионату мира по футболу — 2018.

Юбилейные и федеральные целевые программы, проведение глобальных мероприятий — это те беды, что нередко приводят к не менее глобальным утратам культурного наследия.

«К проведению саммитов ШОС и БРИКС, что пройдут в Уфе в 2015 году, у нас определили под снос около 140 исторических объектов. Раньше они были в охранных списках, а в 2005-м вдруг исчезли, хотя по закону такое невозможно без подписи премьер-министра», — рассказала представитель общественного движения «Архзащита Уфы» Кристина Абрамичева.

«В Екатеринбурге, кстати, перед саммитом ШОС хотели снести целый квартал застройки XIX века. Наши художники тогда легли поперек бульдозеров», — добавляет Марина Сахарнова.

По древнекитайским заветам

Подводя черту под обсуждением общих проблем, когда речь зашла о составлении универсальных методических пособий, руководитель петербургского Центра экспертиз ЭКОМ Александр Карпов сказал: «Лучшая методичка для градозащитника — это «Искусство войны» Сунь Цзы. Он учил, что самое правильное — разбить замыслы противника, на втором по оптимальности выбора месте — разбить его союзы, на третьем — его войска, но не города».

Продолжая цитирование, добавим еще одну выдержку из китайского трактата: успешный стратег «обязательно сохраняет все в целости и этим оспаривает власть в Поднебесной».

В этом контексте дорогого стоит возможность в острый момент сделать звонок нужному чиновнику, принимающему решения (а еще лучше осуществлять такую связь до возникновения проблемы). Чтобы он этот звонок принял и выслушал, необходимо заранее обладать таким положением, при котором с тобой будут разговаривать.

«Занять подобное положение невозможно, если не использовать методов давления (протестные акции, обращения в суды и прокуратуру и т. д.), — убежден Александр Карпов. — Но давление не предполагает конструктива. Получается, взаимоисключающие методы. Оптимальна схема, когда одни давят, другие конструктивно взаимодействуют. Для этого прекрасно подходит структура сети, в которой важны определяемая доверием связанность и глубина проникновения.

Чтобы добиться нужного решения, надо, чтобы такая сеть была способна охватить все звенья в цепочке принимающих решения: эксперты, чиновники профильных комитетов, законодатели и так далее. С каждым из них надо уметь разговаривать на их языке, владеть им. Иначе градозащита некомпетентна».

Но едва ли менее важна и необходимость обучения чиновников языку защиты культуры. Нам упорно навязывается противопоставление сохранения развитию. Традиционное клише: нельзя жить в городе-музее, город должен развиваться.

«С точки зрения языка такое противопоставление невозможно, — замечает Рустам Рахматуллин. — Термины «сохранение» и «развитие» не рядоположны. Антоним сохранению — разрушение. И я бы предпочел идти от логики права. Сам памятник и его территория — это объект завершенного творения. Не значит, что оно мертво. Тут есть жизнь, труд реставратора здесь возможен, работа экскурсовода, тут есть место городскому празднику и много чему еще. Такие территории завершенного творения — это неприкосновенные территории общественного блага, охраняемые по первому разряду. Вторая условная клетка — зоны охраны, как бы тень памятника, где что-то разрешено, но далеко не все. Третья — свободная от жестких запретов. Вторая и третья зоны позволяют развиваться. Тогда как неприкосновенность области завершенного создает стратегический потенциал, туда не надо лезть с киркой. Само общество наложило ограничения — есть реестр памятников, опорно-культурные планы. После того как Лужков попал под удар жесткой критики, он почти разом утвердил территории около 2000 памятников. То есть они к тому времени были давно разработаны, готовы, но лежали под сукном. Вот их способ — считать, будто ничего не завершено. Мы должны настаивать на демаркации границ, не оставлять «серых», не прописанных территорий. Когда нет границ — как вести войну, переговоры?»

Общим для двух столиц оказалось то, что главы обеих вынуждены сегодня расхлебывать те проблемы, что оставили им предшественники, согласовавшие множество сомнительных проектов. Сергей Собянин тут пока явно лидирует.

В бюджет Москвы даже заложены издержки на судебные иски, покрытие расходов по расторжению договоров лужковской поры. Хотя, когда вступает федеральный ресурс (будь то интересы РЖД господина Якунина, управделами президента РФ или патронируемого Людмилой Путиной «Центра развития межличностных коммуникаций»), городские власти оказываются неспособны противодействовать нарушениям законодательства.

Все, конечно, познается в сравнении. Многие регионы пока могут только по-хорошему позавидовать Москве и Петербургу.

В Торопце, например, как рассказывает координатор местного исторического общества Ирина Трояновская, глава администрации «с использованием ненормативной лексики объявил, что культурное наследие только мешает». Ирина, перебравшаяся с семьей в провинцию из Первопрестольной, взялась отреставрировать и обустроить под арт-центр подвал памятника федерального значения: «Мы были изумлены, что чиновники готовы нам разрешить все, что угодно. Как будто федерального закона об охране памятников № 73 не существует вовсе. Такое отношение вдохновило нас на создание движения в защиту наследия.

Собственным примером мы доказали, что 73-й закон выполним, продемонстрировали возможность адекватного использования памятника архитектуры. Мы спровоцировали общественную дискуссию, к нам примкнули сообщества байкеров, реконструкторов. Удалось остановить вырубки вдоль дороги с тысячелетней историей и разрушение торговых рядов XVIII века.

«Господин Нелидов тоже в свое время заявлял нам: «А кто сказал, что губернатор Карелии должен заботиться о культуре?» — вспоминает член правления Союза архитекторов Карелии Елена Ициксон. — Нынче он, как вы знаете, назначен директором музея-заповедника «Кижи». Теперь, похоже, единственная защита Кижей — это гадюки, их тут тьма, на всех островах архипелага», — подпускает свою порцию яду Елена Евгеньевна.

Не сильно надеясь на пресмыкающихся (да и не во всех регионах есть в достатке такое секретное оружие), градозащитники признали полезным и необходимым продолжить обмен опытом и развивать курс на консолидацию своих действий.

Решено создать единый сетевой ресурс, наладить консультативную помощь, проработать механизм оперативного общего реагирования на острые проблемы регионов, а в следующем году провести встречу в Москве.

P.S. В марте начала свою работу Школа архнадзора — чтобы познакомить активистов и просто неравнодушных горожан с теорией и практикой защиты культурного наследия в современных условиях. Полезно не только жителям столицы. С видео занятий, где речь пойдет о практике постановки памятников на охрану, специфике общения с чиновниками, инвесторами-застройщиками и журналистами, о юридических аспектах и многом другом, можно знакомиться на сайте движения http://www.archnadzor.ru/