Рента: старик как вещь

Виктор Викторович Вейс — блокадник, ветеран труда и почетный донор СССР — оставался единственным жильцом полуразрушенного дома в 10-м квартале в Колпине. Этот квартал попал в программу реновации, которая длится почти десять лет. Проблема усугубляется тем, что в 2005 году старик подписал договор пожизненной ренты и перестал быть владельцем своих 19 кв. м в коммуналке.

С сыном пенсионер общался нечасто (при разводе тот остался с матерью и никогда не жил вместе с отцом). Но связи они не теряли, и о решении заключить договор ренты отец сообщил сыну. Тот был не против, тем более что это было личное дело пожилого человека, к тому же рекламируемый фонд был государственным, имеющим все лицензии и сертификаты.

Шло время, и сына насторожило, что от отца пропали всякие вести. Он поехал в Колпино. То, в каком виде он застал отца, вызвало ужас! Полностью расселенный дом, заваленный мусором, по коридорам и лестницам — крысы да какие-то подозрительные личности, и в одной из этих бомжатских комнат живет его родной отец…

Выяснилось, что в 2005 году Виктор Вейс подписал договор ренты с одной из сотрудниц того самого Фонда социальной защиты. По закону о ренте на нее была оформлена доверенность на три месяца. За это время женщина перепродала ренту некоей колпинке, Вере Штомпель, уведомив об этом своего подопечного, как говорится, постфактум.

Оказывается, законодательство не запрещает продавать ренту. Фактически же получается, что продают одиноких людей. Существует даже целый рынок ренты. Стоимость недвижимости на нем варьируется в зависимости от состояния здоровья бывшего владельца и его долгожительства.

Став «собственностью» госпожи Штомпель, пенсионер получал лишь ежемесячные 800 рублей, без какого-либо ухода и создания в его жилище мало-мальски человеческих условий. Сумма не индексировалась 8 лет, хотя в условиях договора это было прописано. 78-летний блокадник был доведен до плачевного состояния, став в прямом и переносном смысле «недвижимым имуществом».

В 2008 году, когда начали расселять дом, пенсионеру предлагали квартиру, однако подписывать документы на ее получение он был не вправе, так как собственником жилплощади уже не был. Правда, вместе со Штомпель осмотрели квартиру со всеми удобствами в новом доме, но сам пенсионер так и не понял, почему он в нее не переехал. Как впоследствии установила прокуратура, «интерес к вопросу переселения Штомпель не проявила».

Специалисты по недвижимости говорят, что это обычная практика для домов, готовящихся к расселению. Важен и тот факт, что пенсионер, стоявший на очереди на получение жилья с 1974 года, подписав договор ренты, этой очереди лишился. И у него осталась одна надежда на окончание расселения, которое в этом доме намечено на 2017 год.

В администрации Колпинского района чиновники в курсе этой ситуации. Когда весной текущего года сын Сергей Вейс привел отца для постановки на учет как нуждающегося в жилье, сотрудница отдела узнала блокадника. Но на положительное решение это никак не повлияло. В середине апреля Сергей получил ответ администрации: «Согласно договору ренты от 12.08.2005 Вы (В. В. Вейс. — Прим. автора) один занимаете комнату размером 28,36 кв. м общей площади в трехкомнатной коммунальной квартире… то есть на одного человека приходится 28,36 кв. м общей площади, что значительно превышает учетную норму 15,0 кв. м жилья на человека. На основании вышеизложенного… просьба не может быть удовлетворена».

Ответ, конечно, вполне обоснован и лаконичен. И главное в нем — «хоромы» в 28,36 кв. м вместо 15 учетных… И это притом, что чиновникам известно, в каком состоянии находится десятый квартал: заколоченные окна, нарушенные коммуникации, антисанитария.

В свою очередь, заместитель прокурора М. Н. Смирнова в официальном ответе говорит, что старика не поставили на учет «в связи с тем, что недостающие документы в срок предоставлены не были».

Примечательны и еще некоторые факты, указанные в ответе прокуратуры: оказалось, что блокадник уже мог получить новую жилую площадь, в том числе и в доме системы социального назначения, но всякий раз находились какие-то причины, по которым он так и остался доживать среди бомжей в 10-м квартале.

Причем причины эти были весьма сомнительные, как, например, отсутствие согласия сына, не проживавшего с отцом, на его переезд в социальный дом.
Получается, виной всему непредоставленные сыном документы? А совсем не жилплощадь сверх нормы, как утверждали ранее чиновники районной администрации?

Когда журналисты заинтересовались этой ситуацией, чиновники все-таки решили проявить внимание к ветерану и вдруг обнаружили: налицо все нарушения условий договора ренты. Николай Зенин, начальник жилищного отдела администрации, сделал на камеру заявление: «К сожалению, все условия договора ренты не выполняются. Я думаю, что суд должен решить этот вопрос положительно».

На первом судебном заседании судья обязала госпожу Штомпель предоставить договор с Фондом социальной поддержки пенсионеров и пригласить в суд в качестве свидетеля сотрудника фонда, который «перепродал» Вейса Штомпель. Однако на втором заседании ничего из заявленного сторона ответчика предъявить не смогла, лишь встречный иск о внесении изменений в договор восьмилетней давности. А именно о том, что комната передавалась не бесплатно, а за деньги.

Согласно договору ренты, получатель ренты (В. Вейс) обязан был передать имущество бесплатно. Госпожа Штомпель, в свою очередь, в обеспечении обязательств по выплате ренты внесла залог в размере 85 000 руб. Своим встречным иском, предъявленным спустя восемь лет после заключения договора, госпожа Штомпель утверждает, что выплаченные ей 85 000 руб. являлись выкупом комнаты. Хотя понятно, что рыночная стоимость комнаты даже на тот момент была гораздо выше. Очевидно, что иск предъявлен с целью выиграть время. Заседание тогда отложили еще на неделю.

Но тянула время не только сторона обвинения, но и чиновники, пообещавшие, что, как только договор ренты будет расторгнут, пенсионеру незамедлительно предоставят жилье. Ведь они-то понимали, что, во-первых, в судебной практике положительные решения в данных вопросах — большая редкость, во-вторых — что пожилой, доведенный до отчаяния человек вряд ли сможет дождаться этого обещанного, опять же на словах, жилья.

Так и произошло: на 78-м году жизни у Виктора Викторовича Вейса случился инсульт. Через несколько дней блокадник скончался.