Под угрозой символ Петербурга

Пока эксперты обсуждают, не повредит ли «судебный квартал» панораме Стрелки, творение Тома де Томона уже исчезло из зоны видимости чиновников — главное здание ансамбля фактически брошено в предаварийном состоянии, отключено от отопления, и ответственных не найти.

Прощание «Славянки»

В линейке дензнаков современной России главный петербургский вид достался купюре достоинством в 50 рублей. Затея с пересадкой макушки третьей ветви власти оценивается в 50 миллиардов.

Валентина Матвиенко, погнавшая музей из Биржи под предлогом возвращения «исторической функции», еще в 2007 году сетовала на ее аварийное состояние. А тогдашний директор ЦВММ Нурчук Шидаков пенял на невозможность соблюдения температурно-влажностного режима, поминал недобрым словом допотопную угольную котельную и бурно радовался грядущему переезду — мол, кроме внешней красоты здания, терять музею нечего. Потери совсем иного рода выявили потом следственные органы — по ходу осуществленного уже при Андрее Лялине переезда в Крюковские казармы недосчитались почти 400 миллионов бюджетных рублей (в целом реконструкция казарм и перебазирование музея стоили городскому бюджету около 3,5 млрд).

За все эти годы ни власти, ни руководству музея и в голову не вступило отмусолить ничтожную — на фоне того миллионооборота — сумму на ликвидацию признаваемой аварийности и модернизацию систем жизнеобеспечения здания Биржи.

Отопление по сию пору обеспечивалось паровыми и водогрейными котлами середины прошлого века, действовавшими от угольной котельной. 20-тонные КамАЗы въезжали прямо на стилобат, откуда сбрасывали груз в угольную яму. Как рассказывают теперь уже бывшие сотрудники музея, раньше стилобат устилали свинцовые плиты, но в войну их сняли и отправили на Кировский завод для переплавки — все для фронта, все для победы…
Затем просто закатали асфальтом, пористая структура которого не обеспечивает надежной защиты от дождей и снега — если его не счищать вовремя, за чем старались следить прежде и чего уже который год не делается. Теперь, как уверяет источник «Новой», все находящиеся под стилобатом помещения в протечках — благодатная почва для разрастания колоний грибков. А здание с этого сезона не отапливается. Кочегаров рассчитали в начале лета. Запаса угля нет. Раньше, рассказывают, протапливание начинали 15 сентября — чтобы раскочегарить котлы. До недавнего времени жизнеобеспечение Биржи оставалось за печально теперь известным ОАО «Славянка» Министерства обороны. Хотя в 2011 году само здание было передано в собственность Санкт-Петербурга, две по-прежнему действующие в Петербурге угольные котельные (при Бирже и на ул. Блюхера) оставались в ведении военных. Теперь, как можно предположить, «Славянка» сочла исчерпанной свою миссию по обслуживанию нужд здания Биржи и оставила ее, даже не слив воду из системы.
А система эта, как говорят сведущие специалисты, еще 1940-х годов, трубы все гнилые. Что будет с наступлением морозов — объяснять, наверно, излишне.

«Кроме того, «Водоканал» поставил заглушки на систему канализации. А в здании по сию пору функционирует гараж и находится персонал охраны, — добавляет наш источник. — Говорят, в сентябре было какое-то совещание с участием «Славянки» и КУГИ, но, как я понимаю, никакого решения не принято. Во всяком случае, на дворе ноябрь, а все так и брошено. Но ведь если такое здание не отапливать хотя бы до минимальной температуры, мы его просто потеряем!»

Попытки «Новой» найти ответственных за ситуацию и получить комментарии чиновников пока не увенчались успехом: одни с ходу признавали, что не владеют информацией, другие предлагали направить им письменный запрос. Что мы непременно сделаем. Вот только ответ может прийти гораздо позже, чем холода.

Поматросили и бросили

Раньше жизнь здания Биржи поддерживалась штатом специалистов, среди которых были и инженеры, и рабочие разных специальностей — сантехники, жестянщики, плотники, те же кочегары. Нынче — никого. Последние годы все держалось на оставшихся единицах преданных музею сотрудников да надеждах на скорое окончание безвременья и обретение нового хозяина.

Создать Международную товарно-сырьевую биржу поручил Владимир Путин в 2006 году. С идеей разместить ее в здании на Стрелке Васильевского острова выступила Валентина Матвиенко. В 2008-м биржевики заявили, что столь громадные площади для проведения электронных торгов им ни к чему. Но и признав, что «современной бирже нужен обычный современно оборудованный офис», Валентина Ивановна продолжала настаивать на прежнем раскладе: «В любом случае историческое здание будет отремонтировано и передано как символ, который должен принадлежать бирже». В 2010-м Валентина Матвиенко поддержала предложение Михаила Пиотровского о передаче Биржи Эрмитажу, под геральдическую коллекцию. Предполагалось, что здесь также будут проводить торжественные церемонии вручения государственных наград и разместится образовательный мультимедиацентр. Эрмитаж занялся детальной проработкой проекта. Но уже годом позже премьер Путин крутанул колесо вспять — объявив, что в здание Биржи въедет СПбМТСБ. Следом с той же песней выступила и Матвиенко, не посчитав нужным хотя бы объясниться с руководством Эрмитажа. Здание передали из ведения Министерства обороны в собственность Петербурга. В прошлом году Владимир Кожин предъявил свои виды — объект вознамерились употребить для Дворца правосудия.

На минувшей неделе управделами президента сообщил, что оно им больше не надо, а о дальнейшем использовании памятника пусть подумают город и федеральные органы власти. В общем, в планы освоения заложенных на судейский переезд 50 миллиардов траты на такие глупости, как спасение символа Петербурга, не вписываются. Узнаваемая во всем мире визитная карточка северной столицы просто смахивается с щедро накрываемого стола, как раздражающее напоминание о докучливой просительнице-побирушке.
Дикая складывается ситуация. Когда всемирно известный памятник архитектуры в самом золотом месте оказывается на пять лет вычеркнутым из жизни культурной столицы и ее экономики, никому не нужным и заброшенным, когда даже на отопление его тратиться не считают нужным. Будто речь идет о какой-то никчемной халупе, красная цена которой адекватна той самой мелкой бумажке — достоинством в 50 рублей.