Украсть Суворова

То, что настоящий друг ради друга снимет с себя последнюю рубаху, это русскому человеку понятно, особенно если в подпитии. А вот как насчет по дружбе поделиться своей диссертацией?

Проректор Полярной академии Сергей Литвиненко на вопрос суда, откуда в его докторской диссертации взялись сотни страниц из кандидатской доцента исторического факультета СПбГУ Николая Рогулина, раз за разом пускался в пространные объяснения о дружбе, муниципальной конспирологии и ремонте крыши в Музее Суворова.

Не в деньгах дело

Николай Рогулин защитил кандидатскую диссертацию о книге генералиссимуса Александра Васильевича Суворова "Полковое учреждение" в 2000 году. И только в 2012-м с удивлением обнаружил в интернете до слез знакомый текст.

– Я стараюсь следить за всем, что появляется нового по Суворову, и вдруг увидел, что Сергей Литвиненко, с которым я был знаком, защитился еще в 2001-м. Как же, думаю, я пропустил его диссертацию? Начал читать – и вижу целые куски моего текста.

После скрупулезного изучения диссертаций оказалось, что из 372 страниц диссертации Литвиненко около 200 заимствовано из труда Рогулина и еще около 70 – из пяти других источников.

В Невском районном суде рассматривается иск Николая Рогулина к Сергею Литвиненко и Минобразования. Требования Николая Георгиевича незамысловаты – признать его автором диссертации о Суворове, а Сергея Литвиненко – соответственно, "нарушившим авторские права", то есть плагиатором. Кроме того, Николай Рогулин просит суд обязать Минобразования и Литвиненко опубликовать уведомления о факте плагиата. Плюс: компенсация морального вреда в 100 тысяч, компенсация за нарушение авторского права – 150 тысяч, неосновательное обогащение – 83 тыс. руб.

– Я бы не стал требовать никаких денег, мне не нужны его деньги, но юристы сказали, что без этого нельзя. Кстати, юридическую поддержку мне оказывает Университет, – поясняет Николай Рогулин. – Обидно, что кто-то пытается присвоить плод моего труда, мое открытие: я первый обнаружил, что Суворов в своей книге использовал различные источники, в том числе прусский устав, что несколько меняет привычную точку зрения на отношение к прусской военной системе. Хоть это-то не воруйте, хоть это нам, интеллигенции, оставьте!

На судебной сковородке

Судья Иконникова на заседании в прошедшую пятницу трижды шла на штурм "бастиона дружбы" Сергея Литвиненко с простым вопросом:

– Как оказалось, что в некоторых главах текст у вас и у Рогулина одинаковый?

– Во время работы у нас был общий интерес к Суворову, мы обсуждали его систему ценностей, обращались к одним источникам. Мы с Николаем Георгиевичем искренне дружили. Мы обсуждали текст даже не поглавно, а построчно. Работа была настолько тесной и общей, что в итоге… – тут Сергей Викторович на некоторое время замялся, и что именно "в итоге" – так и не сказал. А потом почему-то перешел к обсуждению научных статей, которые необходимы каждому, кто пытается защитить диссертацию.

Кстати, Литвиненко неожиданно признался, что "ввел диссертационный совет в заблуждение", и на момент защиты диссертации никаких статей им опубликовано не было, а те, что в тексте значатся, – не существовали в действительности. Заодно рассказал и о том, как организовал сбор денег на ремонт крыши в Музее Суворова…

– Вы не ответили на вопрос суда, – настаивала Иконникова. – Например, открыть первые главы ваших диссертаций – тут не только текст, тут даже постановка абзацев совпадает. Как вы это поясните?

– Понимаете, предмет исследования в наших работах разный. У Николая Георгиевича – исторические выводы, а у меня – педагогические. Надо сравнивать выводы, назначение… Предметное поле: объект, задачи, цели – они разные. Но достигались с использованием одних и тех же источников. А в силу того, что мы больше десяти лет друг друга знали и много времени проводили вместе, и обсуждали все стороны жизни Суворова – было много общих позиций. И мне бесконечно досадно, что Николай Георгиевич, подавая иск, не попробовал сначала обратиться ко мне…

Между тем представитель Рогулина пояснил, что закон об авторском праве рассматривает не смыслы и выводы, а собственно текст, в данном случае имеется добуквенное совпадение двух сотен страниц.

– Можно на прямой конкретный вопрос ответить, – вновь обращается к сути судья Иконникова, – совпадения связаны с тем, что вы списывали с одной книжки, но выводы разные?

– У нас не было ни тайн, ни секретов, мы были близкими друзьями, которые друг от друга не прятались. Он даже был на праздновании по поводу защиты моей диссертации! Николая Георгиевича, видимо, ввели в заблуждение…

Затем Сергей Литвиненко объяснил, что иск против него мог быть инспирирован некими темными силами, которые под него копают, потому что он, помимо проректорства в Полярной академии, работает еще депутатом в МО "Смольнинское", а тут на носу выборы…

Еще пятеро друзей?

– Никакими друзьями мы с Литвиненко никогда не были, – пояснил "Новой" Николай Рогулин. – Были деловые отношения: он представлял Училище связи, а я – Суворовский музей. На его защите или на празднике после защиты я не был. И уж тем более мы не вели совместной работы: чем мне, профессиональному историку, мог помочь капитан армии, имеющий совсем другое образование? В какой-то момент он попросил у меня черновик диссертации почитать. Ну, ради бога, если человеку интересно! Я не мог предполагать, во что это выльется, потому что автоматически представлял другого этически равным себе. Причем в окончательный вариант своей работы я внес некоторые изменения, которых у Литвиненко нет: то есть он именно использовал этот черновик, а не окончательный вариант. Кстати, если заимствования из моего текста он объясняет "дружбой", то как, интересно, объяснит копирование других пяти авторов – они тоже "вместе с ним писали"?

Сергей Литвиненко несколько раз настаивал на личной встрече с Рогулиным, чтобы обсудить возможность мирового соглашения. Но при этом признать факт плагиата наотрез отказывался.

– Без признания иска в этой части нам встречаться незачем, – поясняет "Новой" Николай Рогулин. – Я не хочу оказаться жертвой какой-нибудь провокации.

Однако Николай Георгиевич принял решение все же лично явиться на следующее заседание 10 июня, чтобы расставить все точки над "и", – до сих пор в суд ходили только его представители, потому что у ученого не было ни времени, ни желания общаться со своим "другом".