"Секретные" письма блокадного Ленинграда

Ничто не передает историю лучше них. Уникальные документы как советских, так и германских спецслужб, до сих пор хранившиеся в архиве НКВД, федеральном военном архиве Германии и национальном архиве США, а также письма ленинградцев, написанные в самые тяжелые годы блокады (1941–1943) руководителям осажденного города, – все они ранее имели гриф "Совершенно секретно", были рассекречены лишь недавно, а опубликованы комплексно впервые в вышедшей на днях книге петербургского историка Никиты Ломагина "В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев". Авторский текст здесь минимален, говорят факты.

Это второе, дополненное и расширенное издание. Впервые книга увидела свет еще в 1999 году и очень маленьким тиражом. Тираж и сегодня не сильно вырос, в отличие от содержания.

"С тех пор появилась масса новых документов. С учетом того, что я узнал за последние 15 лет, многие вещи удалось скорректировать, особенно о продовольственном положении, – объяснил автор. – Только в прошлом году были рассекречены материалы Продовольственной комиссии Военного совета: это все, что касается снабжения, учета, хранения и распределения продовольствия, включая решения по многочисленным обращениям организаций, учреждений и отдельных граждан с просьбами о выделении им дополнительных ресурсов. Сейчас мы располагаем более широким комплексом источников, свидетельствующих об иерархии потребления в блокаду, о стратегиях выживания ленинградцев, о том, как функционировал черный рынок, насколько эффективно работала власть и чем она готова была поступиться с точки зрения догматов командной экономики. По-прежнему одним из моих приоритетов в изучении блокады является расширение круга источников, для многих доселе недоступных".

В расширенное издание включено несколько новых разделов: документы наших и немецких спецслужб, планы немецкого командования в отношении Ленинграда, достаточно красноречиво показывающие, что ожидало город, начиная с приказа 28 августа 1941 года, обрекавшего ленинградцев на смерть. "Капитуляции не принимать", "предотвращать попытки голодного населения уходить из города огнем" и т. п. – вот суть приказов от Верховного главнокомандования вермахта до командиров дивизий, которые сжимали кольцо вокруг Ленинграда. Каждая страница книги доказывает: никакого выхода для горожан не было, только – бороться.

"Это и есть объяснение тому, почему президент Германии Йоахим Гаук накануне 70-летия полного снятия блокады принес официальные извинения России и сравнил то, что произошло в Ленинграде, с геноцидом. Это очень важно", – подчеркивает Никита Ломагин.

Самый трагический раздел в переизданной книге – сводки Управления НКВД о настроениях в городе в связи с голодом и письма ленинградцев о ежедневной борьбе за жизнь со смертью. Более 100 писем от самых разных горожан, написанных в 1941–1943 гг. и адресованных руководителям Ленинграда Жданову, Попкову, Андреенко и др., рассматривались Продовольственной комиссией Военного Совета. Многие имеют резолюцию: положительную или отрицательную.

Так, на легкое и предельно короткое послание Алексея Толстого из Ташкента с просьбой "не забывать о его жене в осажденном городе" Андрей Жданов не откликнулся. А письмо двух голодающих сестер, у которых умирала мама, не оставило равнодушным даже секретаря Обкома партии. Девочки написали личной помощнице Жданова – Анастасии Платоновой, а та передала их крик души руководителю:

"Милая тетя Настя спасибо. За маленькую поддержку, но нашей маме с каждый днем всё хуже и хуже. Тетя Настя нам мама сказала что вы очень добрая и хорошая тетя, так мы с сестренкой решили написать вам письмо потехоньку от мамы. Тетя Настя нам мама сказала что вы хорошо знаете дядю Жданова и дядю Сталина. Так попрасите их спасти нам маму от голодной смерти. Тетя Настя вы сами выросли без мамы и знаете как тяжело жить без мамы. Тетя Настя спосите нам маму. Извените за беспокойство. Целуем вас крепко. Эра и Кона Кузьмены. 1 февраля 1942 года".

"Невестка наркома вооружений Дмитрия Устинова, брат которого погиб под Ленинградом, рассказала о трагическом положении подростков в Ленинграде, – продолжает Никита Ломагин. – Ольга Фрейденберг, двоюродная сестра Бориса Пастернака, в 1932 году организовавшая в Ленинградском университете первую советскую кафедру классической филологии и возглавлявшая ее до 1950 года, написала очень достойное письмо в горком ВКП(б). Она требовала выполнить обязательства по снабжению докторов наук, отметив: "Я прошу не исключения, а права". Писали родственники академиков, писателей, артистов и т. д. Были коллективные письма и анонимные письма: от женщин, от детей, которые просили их спасти. Это голоса людей, оказавшихся в нечеловеческих условиях, это их общение с властью".

"Мне лично книга "В тисках голода" дорога тем, что это память о блокаде и о моих родственниках, ее переживших. Эти письма, материалы Продовольственной комиссии и протоколы непременно нужно публиковать, чтобы о них знало как можно больше современников", – считает человек, обеспечивший книге второе рождение, бывший студент Никиты Ломагина Баир Иринчеев, переиздавший труд учителя на личные средства. "В наше время память и знания о блокаде и о войне размываются и уходят, – сожалеет Иринчеев. – А этот сборник документов дает понять, каким ужасом была блокада".