Двоечники продолжают крушить Конюшенное ведомство

Пока руководитель компании-застройщика выступал с заявлениями о готовности к диалогу, во дворе федерального памятника приступили к демонтажу очередного флигеля. Упорное нежелание Смольного выносить проект по Конюшенному ведомству на обсуждение совета (данный вопрос просили включить в его повестку с конца 2012 года) вынудило экспертов пойти ва-банк: чтобы предать гласности результаты своего исследования, члены рабочей группы созвали экстренную пресс-конференцию.

Козлы и капуста

По признанию зампреда Совета Михаила Мильчика, выявленные факты «наводят на печальные размышления». Главная печаль — действия согласующих органов, призванных обеспечивать приоритет задач сохранения памятника. Но в задании на проектирование, выданном КГИОП, обнаружились явно противоречащие этим задачам вещи. Такие, как «устройство подземного уровня», «раскрытие исторических проемов» (в отсутствие исчерпывающих обоснований) и даже «устройство мансардного этажа».

Проектное решение, напомнил Михаил Мильчик, должно исходить из двух базовых исследований: историко-архивного и натурного. «Нас убеждали, что таковые имеются. Однако в архиве КГИОП их почему-то не нашлось», — недоумевает эксперт.

Не упоминаются они и в списке документов.

Не помогло делу и то, что в состав рабочей группы включен Сергей Русаков — глава ЗАО «Оранж-Девелопмент» (входит в «Плаза Лотос Групп» братьев Зингаревичей). На вопрос «Новой» о том, почему же он не предоставил коллегам имеющийся у инвестора экземпляр упомянутых материалов, господин Русаков лишь повторял: «Мы все передали в КГИОП».

Пролить свет на эту мутную историю могло бы руководство ведомства — но возглавляющий рабочую группу и. о. председателя КГИОП Александр Леонтьев на пресс-конференцию не пришел, сославшись на занятость.

Между тем обращение к «не найденным» в архиве комитета томам позволило бы, в частности, внести ясность в один из спорных моментов. Касается он пробивки оконных проемов нижнего яруса в корпусе по набережной Мойки. Инициаторы ссылаются на чертежи Стасова и бытующее мнение о том, будто заложили проемы уже в советское время, когда здесь размещался гараж НКВД. Однако члены рабочей группы так и не смогли обнаружить ни убедительной иконографии, ни свидетельств о сделанных зондажах и шурфах, которые позволили бы счесть эту версию единственно верной. Есть ведь и другие. Например, авторитетный историк архитектуры профессор Андрей Пунин полагает, что изменения могли произойти еще в XIX веке, когда «оставили только окна верхнего яруса, а нижние заложили — чтобы не дуло в круп и спины царским лошадям». В таком случае, следуя принципам Венецианской хартии реставраторов, следовало бы сохранять дошедшее до наших дней положение вещей, а не крушить историческую кладку под крики «сделаем на два века древнее!».

Господин Русаков упрямо настаивает на редкостной открытости его компании, будто бы демонстрируемой изначально и по сей день.

— Мы над проектом работали четыре года. Почему только теперь волна пошла? В чем причина такой активности именно сейчас, не связано ли это с предстоящими выборами?.. — пытается «шить политику» бизнесмен.

Если верить Сергею Русакову, на дворе нынче должен быть 2017 год. Во всяком случае, задание на проектирование КГИОП выдал только 29 апреля 2013-го. А как без него могли работать над проектом? Разве что будучи уверенными в том, что задание подгонят под загодя сформулированные пожелания заказчика.

Рабочая группа обратила внимание и на другие не менее удивительные факты. Проект сдан 17 мая 2013 года — то есть через 2,5 недели после получения задания — и согласован 28 августа. Акт историко-культурной экспертизы, оценивавшей соответствие проекта задачам охраны наследия, сдан 7 февраля 2013 г., и с рассмотрением многотомного исследования управились за считаные дни — согласовали уже 19 февраля.

«В моей практике такой скорости прохождения не было никогда, — комментирует Михаил Мильчик. — Обычно экспертизы по столь значимым и сложным объектам выносятся на совет, почти всегда возникает необходимость что-то уточнить, выявляются какие-то недочеты, технические ошибки, и материал возвращается на доработку».

Перечень предметов охраны памятника (то есть то, что в ходе его приспособления к современному использованию не подлежит изменению) оценен рабочей группой как удивительно куцый для столь выдающегося объекта. Создается впечатление, что Минкульт, утвердивший его своим приказом в августе 2012-го и еще раз откорректировавший в декабре того же года, выказал больше сочувствия экономической целесообразности проекта, нежели сохранению всего подлинного, чем богат этот объект наследия.

Нехорошие подозрения усиливает простое сопоставление перечней предметов охраны по состоянию на 2009 год и 2012-й — то есть до появления интересантов в лице братьев Зингаревичей и после. В первом, например, подлежащим сохранению признавалось «объемно-планировочное решение в габаритах исторических капитальных стен и исторических перегородок». Во втором исторические перегородки отсутствуют. Исчезли из него и двухсветные пространства двух конюшен длиной по 110 метров. Ну а как иначе нагородить внутри апартов, сами подумайте. В первом списке есть «фундаменты ленточные бутовые на известковом растворе» и даже «историческая дренажная система». Все это тоже выкинули из последней редакции. Оно и понятно — проект ведь предусматривает устройство подземного уровня под всей территорией памятника (за вычетом пятна церкви). Паркинг, SPA с 25-метровым бассейном, то-сё…

И если изначальный перечень составлялся «с учетом заключения градостроительной, историко-культурной и технико-экономической экспертизы, согласованной КГИОП 21.12.2001», то второй выпущен Минкультом без каких-либо ссылок на таковые. Что вообще ставит под сомнение законность этого приказа.

Опасная нелепость

Но и с тем немногим, что осталось в перечне, особо не церемонятся.

Несмотря на то что к предметам охраны отнесены исторические наружные капитальные стены и архитектурно-художественное решение лицевых и дворовых фасадов, проектом предлагается их существенное изменение — вплоть до пробивки двадцати никогда не существовавших широких ворот.

По мнению Маргариты Штиглиц, проектные предложения не считаются с выдающейся градостроительной ролью Конюшенного ведомства. Списывается со счетов и значение внутреннего двора: там будет «приватный сад» для избранных, обещают потенциальным покупателям апартов. На сайте «Плаза Лотос Групп» грядущее великолепие презентуется как напоминание об эпохе, «когда свободное пространство было привилегией великосветского общества».

«То, что внутренний двор окажется закрытым от города, очень плохо. В целом же проект, как показало проведенное нашей рабочей группой исследование, не служит сохранению памятника и не несет пользы городу», — резюмирует госпожа Штиглиц.

Эксперты считают выбранное инвестором функциональное использование объекта неприемлемым («абсолютно нелепым», как выразился профессор Пунин). А предлагаемые технические решения — чрезвычайно опасными для памятника.

Анализ технической составляющей выполнил глава «Геореконструкции», доктор наук Алексей Шашкин. Вывод: «Рассмотренная проектная документация не обеспечивает механической безопасности исторического здания Конюшенного ведомства... Реализация проекта сопряжена с недопустимым риском утраты памятника архитектуры».

«Тут все проверяется формулами, расчетами, — подчеркивает Алексей Георгиевич. — Как говорится, с таблицей умножения не поспоришь. И никого тут «уговорить» не получится — если здание рухнет, придется отвечать».

Ради устройства подземного пространства все здание, кроме храма, предлагается пересадить на 9-метровые сваи. Фактическое же их заглубление в грунт, с учетом глубины котлована в 5,5 м, окажется немногим больше трех метров. «Не знаю, где еще такое можно встретить, разве что на дачном участке», — скептически замечает специалист. (Для сравнения: когда аналогичная операция проводилась с деревянным, куда более легким Каменноостровским театром, использовались сваи по 18 м.) К серьезной встряске стоит готовиться обитателям дома 1 по Конюшенному переулку — под него хотят завести сваи по 26 метров! «Я поинтересовался, — рассказывает Алексей Шашкин, — почему этот дом, стоящий в двадцати метрах от федерального памятника, переносится на сваи такой длины, а сам памятник, под которым непосредственно организуется подземное пространство, — всего лишь на трехметровые? Но ответа не получил».

26-метровые сваи намерены завести и под церковь Спаса. Но здесь такой маневр неосуществим, полагает Шашкин: ведь почти вплотную к фундаментам храма примыкает ограждение котлована.

Пока не поздно, инвестору рекомендовали привлечь к работе признанного высшего арбитра в сфере геотехники — московский НИИ оснований и подземных сооружений им. Герсеванова.

Коррупция, о которой пока молчат

По признанию Александра Кононова, проделанная группой экспертов работа оставила горькое ощущение: «Вся процедура разработки и согласований поставлена с ног на голову. Министерство культуры сначала утвердило куцые предметы охраны, затем фактически открыло зеленую улицу для согласования этого проекта. Хотя приоритетной задачей должно было быть сохранение памятника, а не экономическая, коммерческая составляющая». «Теперь, когда у инвестора все разрешения на руках, надеяться можно только на его добрую волю…» — без особого оптимизма заключает Кононов.

Депутат Борис Вишневский во всем винит КГИОП. Позиция же инвестора представляется парламентарию вполне естественной — по его мнению, «бизнес не обязан заботиться о сохранении памятника». Борис Лазаревич, впрочем, считает вполне возможным найти решение, экономически выгодное для инвестора и полезное для памятника и горожан. При этом депутат полагает резонным городу взять на себя часть затрат.

Примечательно, что адресованный господину Русакову уточняющий вопрос — за сколько ему достался объект? — остался без ответа. Секрет, впрочем, невелик. Достаточно обратиться к постановлению городского правительства времен Матвиенко: федеральный памятник в Золотом треугольнике Петербурга достался братьям Зингаревичам за 19,1 млн рублей. На последнем заседании правительства Георгий Полтавченко сильно возмутился той неадекватной цене, по которой тогда же город передал здание бывших касс аэрофлота на Невском (хотя там она была на порядок выше — 110 млн). Самое бы время проявить последовательность, обратив хозяйский взор и на условия по Конюшенному.

Александр Марголис не согласился с Борисом Вишневским в части отношения бизнеса к наследию: «Я не склонен полностью снимать ответственность с инвестора. Мы все граждане. И незнание закона не освобождает от ответственности».

«Какие законы мы нарушили? Мы ничего не нарушили!» — возопил на это Сергей Русаков. «На каждой странице экспертизы, которую вы оплатили, можно видеть противоречие закону, — парировал Марголис. И добавил: — Тут еще никто не произносит слова «коррупция». Но любой понимает… Это же объединенная охранная зона, объект ЮНЕСКО, здесь реконструкция запрещена законом! А предлагаемое вами — именно реконструкция, вы сами употребляете этот термин».

Не разделяет господин Марголис и выказанного коллегой Кононовым пессимизма: «Я не знаю необратимых ситуаций. «Газпром-Сити» тоже был согласован, причем на самом высшем уровне. А там инвестор был помощнее этого, извините, «Оранж-Девелопмента». Технологии противостояния таким опасным проектам известны. И в нашем арсенале не одна судебная победа, в том числе в делах, когда мы доказывали необоснованность экспертиз. Не хотелось бы, конечно, доводить до того, чтобы опять, как в случае с «Газпром-Сити», тысячи протестующих людей вышли на улицы…»

Как мать говорю и как женщина

Прозвучавшие оценки экспертов явно раздосадовали представителя инвестора. Не улучшили настроения и неприятные вопросы журналистов. В завершение всего отрекомендовавшаяся «Православным радио» дама объявила, что «проект носит скрыто-кощунственный характер», и письмо возмущенных православных за 2000 подписями уже направлено губернатору и президенту. «Теперь к митрополиту Варсонофию будем обращаться», — пообещала сестра во Христе.

«У меня мама глубоко верующий человек! — сорвался на крик Сергей Русаков. — Я воспитываю четверых детей! Я сам петербуржец в третьем поколении! Кощунственно нас обвинять в разрушении памятника!»

Тут настал черед домашних заготовок. Из журналистских рядов поднялась барышня в розовом: «У меня вопрос…» «Представьтесь, пожалуйста», — попросил ведущий. «Я просто как мать и как житель этого города, Смирнова Ольга Владимировна…»

То, что размещенная на сайте «Плазы» проектная декларация «Оранж-Девелопмента» от 24 марта с. г. подписана генеральным директором Смирновой О. В., не оказалось случайным совпадением: после некоторой заминки «просто мать» подтвердила, что представляет эту компанию. Вопрос же сводился к следующему: почему мнение членов рабочей группы ставится выше авторитета исполнителей проекта и экспертизы, ведь «партнеры инвестора — тоже уважаемые люди»?

По сути, адресовать его следовало губернатору — именно он не только возглавляет совет, но и утверждает его состав из нескольких десятков специалистов разного профиля.

Нет памятника — нет проблем?

На пресс-конференции господин Русаков благодарил группу за «усердную совместную работу» и заверял, что «мы будем следовать ее рекомендациям». А среди них были и такие: «до разработки и утверждения новой концепции использования ограничиться работами по укреплению фундаментов здания Конюшенного ведомства», «приостановить работы по демонтажу и дополнительно проанализировать вопрос об историко-культурной ценности и необходимости сохранения западного и восточного дворовых флигелей».

Через несколько часов стало известно, что два верхних этажа одного из них начали сносить, не дожидаясь окончания пресс-конференции, — об этом сообщили градозащитники в социальных сетях, сопроводив тревожную информацию снимком с места событий.

Застройщик уверяет, что разбирают не представляющую исторической ценности надстройку флигеля, разрушенного фашистской бомбой. Однако, по мнению независимых экспертов, речь идет не о самостоятельном строении, а о части единого здания, являющегося федеральным памятником. В какой мере оно пострадало в годы войны и каково тут соотношение подлинного и надстроенного в советскую пору, доподлинно не известно.

Именно поэтому рабочая группа и настаивала на дополнительных исследованиях.

Очевидно, у интересантов были основания опасаться их результатов. Вот и поспешили решить вопрос по известной схеме: нет объекта — нет проблем.

Риторика инвестора кардинально изменилась. Сергей Русаков в комментарии «Карповке» заявил: «Мы огорчены предвзятыми оценочными суждениями, которыми изобилует итоговый документ с решением работы группы. До пресс-конференции мы никакие решения не видели, нам их не направляли, более того, эти решения не подписаны главой рабочей группы Леонтьевым… У нас сложилось впечатление, что члены группы не договорились между собой».

«Решение рабочей группы, подписанное всеми ее рядовыми участниками из числа членов Совета по наследию, было направлено Александру Гавриловичу Леонтьеву за неделю до пресс-конференции, — пояснил «Новой» Михаил Мильчик. — Через несколько дней я справился в комитете, как обстоят дела. В ответ было сказано, что Александр Гаврилович еще работает над нашим документом. По прошествии недели мы так ничего и не получили. Но, как выяснилось уже в день пресс-конференции, инвестору КГИОП текст решения рабочей группы направил. Однако он в некоторых пунктах отличался от подписанного нами. То есть глава комитета что-то исправил. Он, безусловно, имеет право на собственную позицию. Но нас всех неприятно удивило то, что эти правки не только не обсуждались с членами рабочей группы, нас даже не сочли нужным с ними ознакомить! Это, конечно, из ряда вон…»

Напомним, решением совета от 24 июня рабочая группа была сформирована в составе: Александр Леонтьев (председатель), Сергей Русаков (представитель инвестора), Михаил Мильчик, Андрей Пунин, Сергей Горбатенко, Маргарита Штиглиц, Алексей Шашкин, Александр Кононов, Юлия Минутина-Лобанова. Из девяти членов группы только двое (Леонтьев и Русаков) не присоединились к итоговому ее решению. Согласно этому решению, проект признается не соответствующим критериям сохранения историко-культурной ценности памятника и требующим принципиальной корректировки. Планируемая полная разборка двух этажей западного флигеля и всего восточного оценивается как необоснованная.

Среди рекомендаций (помимо уже упомянутых выше) — максимальное сохранение открытых сводчатых пространств северо-западного, северо-восточного корпусов и манежа, рассмотрение возможности их использования (на основе государственно-частного партнерства) исключительно в культурно-досуговых целях, а внутренних пространств конюшенных корпусов — для размещения выставок;

отказ от устройства мансард и изменения дворовых фасадов северных корпусов, минимизация освоения подземных пространств под зданиями (для этой цели предлагается использовать только дворовое пространство).

Депутат Борис Вишневский намерен воспользоваться своим правом внеочередного приема у губернатора, чтобы довести до его сведения это решение, — он уже направил письмо, в котором просит Георгия Полтавченко принять также членов рабочей группы и представителей ВООПИиК.

Пока и. о. губернатора размышляет, воспользоваться ли ему возможностью сменить страусиную позицию на более достойную, шансов на жизнь у шедевра русской архитектуры остается все меньше.