Камень с горы

Наша революция произошла быстрее других и была самой радикальной: не было перестроечных или реформаторско-коммунистических прелюдий, мы сразу стали строить нормальное демократическое общество. Чехословакия – первая страна в советском блоке, где главой государства стал настоящий антикоммунист.
Вацлав Гавел, первый президент демократической Чехии

Каждая революция имеет свою точку невозврата. Так, в Польше это была варшавская речь папы Иоанна Павла II 1979 года, когда он призвал миллионную толпу: "Не бойтесь!" Для Чехословакии рубежом стала Хартия-77.

К 1976 году, через восемь лет после вторжения советских танков, многие верили, что в стране произошла "нормализация". Советские войска сидели по казармам и в повседневную жизнь не вмешивались. Формально существовали многопартийная система и элементы частного бизнеса. Точечные репрессии не шли в сравнение с массовым террором времен гитлеровского протектората и начала 1950-х годов. Досадным эксцессом выглядело жестокое, с человеческими жертвами, подавление протестов в годовщину вторжения, 21 августа 1969 года. Шельмование героев-антифашистов Франтишека Кригеля и Йозефа Смрковского не вызвало протестов хотя бы потому, что они оба оставались на свободе. Границы были практически открыты. Эмиграцию всемирно известного писателя Милана Кундеры, кинорежиссера Милоша Формана, экономиста и антифашиста-подпольщика Отто Шика, хоккеиста Вацлава Недомански пропаганда представляла как экономическую.

"Это была довольно странная оккупация, – вспоминает журналист Нелли Павласкова. – Советское вторжение выглядело как исключительно неудачное мероприятие и в военном, и в политическом отношении. Оккупанты неспособны были соорудить ни коллаборантское "рабоче-крестьянское правительство", ни "революционный трибунал", ни установить военное правление. Страной руководил Густав Гусак, который сам пострадал от репрессий…"

Но реальная власть находилась в руках спецслужб. "Только после "бархатной революции" мы узнали, кем были руководители кинематографии, – говорит Павласкова. – На постах генерального директора Фильмэкспорта, киностудии "Краткий фильм", руководителей Госкино находились заплечных дел мастера, следователи на политических процессах 1950-х годов. Некоторые были осуждены за "незаконные методы" и снова выпущены на свободу, а теперь их перебросили на искусство". В эмиграции оказались сотни ученых, журналистов и деятелей культуры. Они помогали внутренней оппозиции, работали в газетах и на радио, напоминая миру, что пражские ставленники Кремля своим поведением позорят страну.

Противникам режима грозили запреты на профессии: работы лишились полмиллиона специалистов. Многопартийность выродилась в фикцию (ни одна из "сателлитных" партий во время "бархатной революции" даже не пыталась взять на себя ответственность за судьбу страны). Такими же декорациями были "независимый" суд и избирательная система. Охваченное апатией общество словно было готово бесконечно терпеть убогий, но относительно вегетарианский режим. Казалось, что недовольство выражает лишь горстка представителей прозападной интеллигенции.

В 1975 г. Чехословакия подписала Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Советские вожди и их сателлиты не принимали всерьез Хельсинкское совещание и его документы. Это было ошибкой: в их собственных странах немало граждан думало иначе. В Германии их объединяла борьба за объединение страны, в Польше – рабочее движение с опорой на католическую церковь, в СССР – героизм правозащитников, Хельсинкских групп. Но только в Чехословакии протест сразу получил четкий и направленный политический характер.

В январе 1977 г. была опубликована Хартия-77 – документ о нарушении властями взятых в Хельсинки обязательств в части прав человека и политических свобод. Формальным поводом стал арест музыкантов популярной рок-группы. Хартию подписали 242 представителя различных слоев общества – от видных политиков и отставных генералов до священников, журналистов и рабочих. Среди них были драматург Вацлав Гавел, бывший и будущие министры иностранных дел ЧССР Иржи Гаек и Иржи Динстбир, бывший секретарь ЦК КПЧ, университетский друг Михаила Горбачева Зденек Млынарж, писатель Павел Когоут, певица Марта Кубишова. До конца года подписи поставили еще 600 человек.

Участники Хартии-77. Слева направо: Вацлав Гавел, Иржи Динстбир, Ладислав Хейданек, Вацлав Бенда (стоят), Иржи Гаек и Здена Томинова (сидят). Прага, 1979 год. Иржи Динстбир будет впоследствии первым министром иностранных дел Чехии

800 открытых оппозиционеров в Чехословакии соответствует 7 тысячам для современной России – примерной численности актива отечественного протеста. Несмотря на то, что подписанты не планировали становиться ядром политической партии, было ясно, что их конечная цель – смена власти в стране. Тогда же математик и философ Вацлав Бенда выдвинул концепцию "параллельного общества", которое существует внутри правящего режима и подтачивает его социальную базу, позволяя оппозиции придерживаться собственных правил игры. Организующую роль в этом выполняют сетевые структуры без формального членства и юридического статуса, а потому труднодоступные для полицейского контроля и манипулирования. Сразу определилась фокус-группа – студенчество и образованное население крупных городов преимущественно в Чехии. Данный слой составлял меньшинство населения, но меньшинство активное, а по мере созревания "параллельного общества" – политизированное и неплохо организованное. Началась упорная борьба за каждого участника протестных акций и за каждый голос на будущих свободных выборах.

Последовали репрессии. 69-летний профессор Ян Паточка умер на допросе от инсульта. Трехлетний срок получил Иржи Динстбир. Вацлав Гавел неоднократно арестовывался и провел в тюрьме либо под домашним арестом не один год.

Возник эффект катящегося с горы камня, лавина от которого похоронила просоветский режим. Дело даже не в том, что "параллельное" гражданское общество численно росло с каждой ошибкой пражских правителей и Москвы. Важнее было "чувство локтя", установление личных контактов в ожидании системного кризиса, умение использовать каждую глупость или бестактность властей. Вот почему в Чехии оппозиционеры позднее оказались не только готовы взять власть, но и проявили политическую волю для последовательного проведения не только экономических реформ, а также люстраций в отношении партхозноменклатуры и силовиков. "Лучше пять лет ошибок, чем двадцать лет саботажа… Главное – не бояться и не воровать", – скажет потом Гавел.

Давно замечено, что внутренней демократизации способствуют неудачи во внешней политике. Для "Восточного блока" таким ударом стал крах экономики СССР и признание советским правительством поражения в холодной войне.

В феврале 1989 года советские войска покинули Афганистан. Отныне военного вмешательства СССР можно было не опасаться. Эффект домино возник очень быстро. Весной того же года был свергнут просоветский режим в Польше, а летом – в Венгрии. В ноябре рухнула Берлинская стена и настала очередь Чехословакии. 17 ноября пражская полиция по чьей-то глупости разогнала разрешенный 15-тысячный студенческий митинг. В ответ оппозиция, включая Хартию-77, основала движение "Гражданский форум". Оппозицию официально поддержала церковь. Два дня спустя на улицы вышли 200 тысяч человек. 10 декабря было сформировано Правительство национального согласия. Но лавина не остановилась. В центре Праги бушевало нечто вроде современного киевского Майдана. 28 декабря началась всеобщая забастовка. Число манифестантов достигло полумиллиона. Во главе парламента встал живой символ Пражской весны 1968 года Дубчек. Уже на следующий день парламент единогласно избрал президентом страны Гавела. Смена власти свершилась.

В январе 1991 года Гражданский форум преобразовался в Гражданскую демократическую партию, четко ориентированную на рыночную экономику и ценности западной демократии. В патриархальной Словакии переход власти происходил более медленно и непоследовательно. Результатом стало ее мирное отделение от Чехии. Но Словакия в итоге тоже стала членом Евросоюза и НАТО.

А все начиналось с правозащитного заявления на четыре страницы...