Владимир Логинов: "Я в русском мире живу уже долгое время"

Фильм «Муравейник» участвует в конкурсной программе Международного фестиваля документального кино «Артдокфест-2015» (Москва и Санкт-Петербург, 8–16 декабря).

Владимир Логинов – эстонский режиссер, номинант национальной премии в области неигрового кино «Лавровая ветвь» (2009), неоднократный участник фестивалей Артдокфест, «Флаэртиана», Visions du Réel (Швейцария), Jihlava International Documentary film Festival (Чехия), Vilnius Documentary Film Festival (Литва), LET’SCEE Film Festival (Австрия).

– Почему ваш фильм – зарисовка о фрагментах жизни множества людей в одном таллинском гаражном комплексе – попал в конкурс Артдокфеста, который славен вниманием к острым политическим и социальным темам?

– Виталий Манский и Виктория Белопольская курировали этот фильм еще с этапа обсуждений, взяли в конкурс Артдокфеста, советовали другие фестивали… Но вообще-то мой фильм все равно как белая ворона. Такая уж сейчас тенденция – все европейские и неевропейские фестивали документального кино стали выглядеть как фестивали по защите прав человека. Темы картин так или иначе связаны с трагическими судьбами, социальной несправедливостью, общественно значимыми поворотами в биографиях героев. Роль маленького человека, простые маленькие истории из жизни почему-то уходят на второй план, и мне это не нравится. Меня всегда интересовала простая жизнь простых людей, эти паузы: ведь в принципе вся жизнь состоит из пауз, практически из ничего. Из целого дня, может, вспомнишь какие-то одну-две минуты, но в целом, на что потратил день, 18 часов жизни, никто сказать не может.

– Что же объединяет ваши новеллы о маленьких людях?

– Комплекс, в котором находится около 700 маленьких гаражей, кафе, ветеринарная клиника, баня и всякое прочее, находится в, можно так сказать, русском районе Таллина. Это огромный район, сто тысяч в нем живет. В моем фильме фактически только два эстонца, и они тоже говорят по-русски с легким акцентом, потому что вынуждены жить среди русских. Везде, где я был с фильмом «Муравейник» – в Австрии, Чехии, например, или даже в Литве, – совершенно не могли понять, как это может существовать такая сегрегация по районам с языковым признаком в Эстонии, в стране, которая уже двадцать лет как получила независимость. На фестивалях, куда я езжу, как правило, присутствует посол Эстонии или еще кто-то, и мне всегда интересно, что говорят представители власти. Конечно, они защищают официальную точку зрения, а она немного различна с реальностью.

– А какова реальность с вашей точки зрения?

– Когда Эстония получила независимость, государству пришлось принимать какие-то жесткие решения, совершенно понятные в плане сохранения эстонской культуры и языка. Но они, к сожалению, были сделаны не за счет поиска равноправия или равных возможностей, а за счет русскоязычного населения. Произошло расслоение на людей первого и второго сорта, и оно до сих пор сохраняется. В Эстонии живет порядка 30 процентов русскоязычного населения, и очень заметна разница в уровне жизни, об этом говорят все статистические данные по зарплатам, по количеству людей, сидящих в тюрьмах. Причем обе эти культуры – эстонцы и русскоязычные – живут в совершенно разных медиапространствах. Эстонцы создали свое информационное поле, а русские живут в российском медиапространстве, совершенно не потребляя местные медиа. То есть то, о чем говорил Путин последние два года, этот «русский мир», он существует. Тема, конечно, непопулярная, но я в этом исковерканном «русском мире» живу уже долгое время.

– Ну вот и ответ, почему ваш фильм участвует в Артдокфесте.

– Отчасти да. Но мне не просто не пристало оценивать своих героев, мне очень сложно в принципе рассуждать на эту тему. В Эстонии дискуссия о соотношении эстонцев и русскоязычного населения практически отсутствовала все эти годы. В эстонском мире местных русских как будто не существует, о них не пишется, не говорится. У меня даже нет вокабуляра, которым можно было бы пользоваться, не боясь, что каждым словом кого-то обидишь или выскажешь крамолу, даже с моим социологическим образованием. К примеру, в Ригу в 60–70-е приехало много технической интеллигенции, в Эстонию в преддверии Олимпиады-80 массово ехали строители – и это сильно повлияло на качество комьюнити. Но я говорю сейчас – и мне немного стыдно, потому что я не знаю, можно ли рассуждать о людях в таком плане.

– Тем не менее вы что-то говорите своим фильмом. Вы подтверждаете распространенные клише или опровергаете их?

– Когда только начал снимать фильм, я сразу понимал, что эстонцы, возможно, увидят и скажут: «Ну вот, они такие и есть, эти русские». А русские спросят: «Почему вы нас так показываете, почему нельзя было снять про каких-нибудь красивых русских людей, а не про мужиков, которые часто пьют и ругаются матом?» Но этот фильм – прежде всего о застывшем времени. О том, как время законсервировалось в каком-то конкретном небольшом месте. Это фильм и о моем прошлом: я сам вырос в этом районе, у моего отца был гараж в таком же огромном комплексе. Это фильм о том, как люди не изменились за двадцать лет. Хорошо это или плохо – так вопрос не ставится.

Следите за расписанием и новостями АРТДОКФЕСТ/ПЕТЕРБУРГ на сайте фестиваля.