Счастливчик Ленин. НЭП
При живом Ильиче до полного маразма в хозяйственной системе мы еще не дошли
Много лет назад, когда меня учили марксистской политической экономии, я тщетно пытался понять, где конкретно классики революционной теории описали, как должно работать социалистическое народное хозяйство. И с удивлением обнаружил, что во всех многотомных собраниях сочинений Ленина и Маркса с Энгельсом нет ни одной нормальной научной работы на эту тему. В лучшем случае содержатся общие фразы либо скороспелые идеи, высказанные Ильичом накануне Октября в свободные часы, выдавшиеся благодаря шалашу, Разливу, двум пенькам (стол и стул) и преследованиям Временного правительства.
Будущая экономика представлялась классикам марксизма чрезвычайно простой, поскольку все трудности (кризисы, монополизм, нищету трудящихся масс) они связывали лишь с капиталистической эксплуатацией. По-настоящему сложной задачей они считали построение революционной теории, вытекающей из факта этой самой эксплуатации. И все силы положили на «научное» объяснение того, почему революция неизбежно должна произойти.
Но вот незадача. Мысль о простоте социалистического производства относилась к тому далекому будущему, когда капитализм дозреет до своего краха. Русская же революция 1917 года произошла в стране крестьянской, то есть недозревшей до классической марксистской революции. Это, кстати, и сам Ленин признавал.
Дело в том, объясняла ленинская теория, что Россия оказалась из-за бардака и противоречий, вызванных Первой мировой войной, самым слабым звеном в цепи империализма. У революционеров появилась возможность эту цепь порвать. Сделать это можно было в отдельно взятой России, но создать эффективное социалистическое хозяйство нельзя в крестьянской стране. Эта задача согласно марксизму реализуема лишь на промышленной базе ведущих европейских государств – таких как Германия, Франция, Англия, Бельгия.
Отсюда вытекала задача осуществления мировой революции. Вот когда пролетариат придет к власти во всем мире (ну реально хотя бы в Европе) и экспроприирует экспроприаторов, тогда установится общественная собственность на средства производства. А при общественной собственности изобилие товаров будет использовано в интересах рабочих, а не капиталистов.
Мировая революция у большевиков не задалась, хотя они по мере сил старались ее осуществить, поддерживая коммунистов за рубежом и даже прорываясь с армией Тухачевского через Польшу в Германию. В России тем временем промышленность национализировали и капиталистов выгнали, несмотря на то что согласно марксизму делать это вроде бы было без мировой революции рановато. Примерно то же самое осуществили и в деревне. Крестьян, правда, до поры до времени оставили собственниками, но с помощью продразверстки заставили трудиться не на себя, а на государство. В итоге советская экономика стала быстро разваливаться. Частично, конечно, из-за трудностей гражданской войны. Но не в меньшей степени из-за того, что без рынка никакая хозяйственная система вообще эффективно работать не способна.
Умным людям стало ясно, что Ленин авантюрист. Идет, сам не зная куда, действуя по принципу «если теория противоречит фактам, то тем хуже для фактов». Казалось бы, вскоре абсурдность марксистской экономической теории должна была стать ясна каждому. Но Ленина как «мыслителя» спасло именно то, что погубило на практике его социальный эксперимент.
Россия была страной крестьянской, и раз не задалось с мировой революцией, то можно было объявить временное отступление, получившее название «нэп» – новая экономическая политика. Мол, накормим пока страну рыночными методами, а затем, когда созреют условия, вернемся к единственно верному учению, согласно которому всю экономику следует перекурочить.
Нэп и впрямь страну накормил. А Ленин тем временем умер. В итоге так вышло, что при живом Ильиче мы до полного маразма в хозяйственной системе еще не дошли. При хрущевской оттепели возник чуть ли не миф о Ленине-рыночнике. Мол, если бы шли по проложенному им пути – имели бы полные прилавки, рост экономики, да еще и социальную справедливость в придачу.
Редко кто вспоминал про то, что нэп был лишь временным отступлением. И почти никто – про полное отсутствие в марксизме представлений о том, как управлять экономикой, когда придет время из отступления переходить в наступление. Сталинизм отвергли как людоедство, хотя сталинская экономика марксизму в самых общих чертах не противоречила. Капитализм отвергли как пройденный в развитии этап, хотя это «прошлое» работало намного эффективнее «будущего». А счастливчик Ленин продолжал быть живее всех живых, несмотря на то что идея слабого звена империализма, через разрыв которого мы придем к мировой революции, умерла еще раньше самого Ильича.