Красная роза – эмблема печали, красная роза - эмблема любви

Как-то Лев спросил Ангелину:
-Что ты хочешь, чтобы я тебе привез?
-Даже не знаю, - растерялась она. - Всего хочется. А вообще… розы, кроваво-красные, это - мое.
Но розы не получилось, сказали - нельзя. Не положено здесь розы. Речь ведь не о больнице. А о женской колонии в поселке Саблино Ленинградской области. Там Геля отбывает срок, как сказано в приговоре - за соучастие в убийстве, совершенное группой лиц по предварительному сговору (за это прежде давали "вышку"). Убитый - ее муж, от которого у Гели двое сыновей, старший даже назван именем отца, это кое-что да значит. А теперь оба сына называют папой Льва. А еще у Льва с Гелей - общая дочь, которую мама видела мельком лишь однажды, сразу после родов - ведь она родилась, когда Геля была уже в заключении. 2 февраля ей исполнится год…

Свидание
В жизни Левы с Гелей все регламентировано. Раз в две недели - передача, раз в месяц - четырехчасовое свидание, раз в три месяца - трехдневное. В середине декабря было очередное, третье по счету.
Здесь тоже все по регламенту. За глухой стеной с "колючкой" поверху и вышками с автоматчиками, в административном корпусе выгорожена часть этажа, гордо именуемая гостиницей - несколько комнат, как раз на случай таких свиданий. Помещения по мере сил "одомашнены": две кровати, стеллаж, на стене - макраме, плакаты с портретами кинозвезд и персидских кошечек, несколько тарелок, миски, алюминиевые ложки. В коридоре туалет, кухонька. И еще - зарешеченные двери, решетки на окнах, решетки, решетки, решетки…
Ангелина кидается Льву на шею, долго обнимаются. Говорят то, что обычно говорят друг другу долго не видевшиеся близкие люди. Самые обычные фразы:
-А ты похудел.
-А у тебя снова седые волосы…
Седых волос у нее действительно с каждым разом все больше. Оно и понятно: жизнь в колонии - не сахар.
Постоянная тема разговоров Льва и Гели - дети. Старший, Володя, которому сейчас четырнадцать лет, знает, что случилось с мамой, вместе с папой Левой несколько раз бывал в колонии на свиданиях. Младший - семилетний Егор ничего не знает, думает, что мама болеет и живет пока у бабушки на Украине.
- Он мне пишет такие радостные письма, - говорит Геля, - меня это саму радует - значит, ему хорошо.
Потом Лев достает пачку цветных снимков дочки Сони. Геля очень внимательно их рассматривает - только по фотографиям она видит, как растет дочка.
-Вот здесь у нее какое-то красное пятно, что ли?
-Может быть, просто немного отлежала ножку.
Для детей Лев сейчас и папа, и мама вместе взятые. Мальчики живут с ним. А вот Софью пришлось отдать в Дом ребенка. Ухаживать за новорожденной в одиночку мужчине оказалось не под силу. Тем более, для того, чтобы содержать их всех приходится много работать.
Весь день у Льва расписан. С утра готовит на всех еду. Потом до вечера - работа. Восьмиклассник Володя сам забирает первоклассника Егора из школы, ведет домой, разогревает обед. Встречаются все вместе только вечером. А Соню папа навещает так часто, как может. Тем более, Дом ребенка под боком - в соседнем квартале.
-Не мог я ее забрать домой, ну никак не мог, - оправдывается Лев.
А в феврале дочке исполняется год. И в Доме ребенка уже предупредили: после этого ее надо забрать, девочку старше года они держать не будут.

Костыли
Началась эта история в 1986-м. Двадцатидвухлетняя Ангелина, по профессии - фельдшер, вышла замуж за лихого парня - шофера Володю. Вышла по безумной любви. Первого сына, родившегося на следующий год, назвала именем мужа. И все шло своим чередом. Пока… Пока Володя-старший не поехал в 1990-м к маме Ангелины на Украину, и до нее не доехал. Попал под машину. Попал по пьянке. И пострадал тяжело, очень тяжело. Из молодого цветущего парня в момент превратился в полную развалину - инвалида первой группы.
Он оказался прикован к постели. Ни о какой работе, да вообще ни о какой полноценной жизни уже не могло быть речи. Представьте, каково это молодому, пышущему здоровьем парню, который уверен, что у него по определению еще вся жизнь впереди?
Пять лет он лежал, вначале - по больницам, первое время на Украине, потом здесь. Потом Ангелина стала выхаживать его дома. И он встал. Но то, чтобы совсем, а на костыли. Вскоре осилил путь по квартире, а потом и во двор. А уже там первым делом пришел к ларьку. Впрочем, это в своем роде даже логично. Ведь давно известно, как русский человек частенько переживает трудности - заливает их водкой.
После того, как Володя добрался до ларька, дела стремительно покатились под гору. Впрочем, Геле казалось, еще есть надежда. И эта надежда - дети. Так в 1996-м появился на свет второй сын - Егор.
-Я надеялась, Володя поймет свою ответственность за детей, образумится, - говорит Геля.
Но он не образумился. Наоборот. Связь с бутылкой становилась все глубже и прочней, скоро он окончательно спился. Плюс еще одна напасть. Во время пятилетнего лежания Володя перенес туберкулез. Теперь болезнь обострилась, перешла в открытую форму. От него заразилась Геля. Попала в больницу. Лежала около года, но лучше не становилось. На втором году лечения, чтобы спасти жизнь, ей пришлось удалить одно легкое. После операции она поначалу не могла даже толком говорить - задыхалась.
В это время дома события развивались уже бесконтрольно. Старшего сына папа, сам того не помня, спьяну выгнал из дома, и тот оказался в приюте "Ребенок в опасности". Младшего приютили соседи.
Словом, жизнь превратилась в ад.

Валера
Случилось так, что у Гели за эти два года, что она провела в больницах, появился новый круг знакомых - таких же больных, как она. А среди них один молодой мужчина - Валера. И по сравнению с Володей, гелиным мужем, это был огромный контраст: Валера не пил. Уже одно это делало его в гелиных глазах чуть ли не ангелом. Да, тем более, вечно пьяный муж Володя о существовании больной жены, казалось, уже забыл.
Словом, получилось так, что с Володей Геля уже разошлась - не по паспорту, а по жизни. А с Валерой сошлась. И когда окончательно вышла из больницы в 1998-м, они стали жить с Валерой. Ну и с детьми, разумеется. Первое время снимали квартиру. Но скоро убедились, что это им "не потянуть". Что делать? Пришлось вернуться в собственную квартиру - ту, где жил непросыхающий Володя.
Как бы это ни показалось дико, но это так. В однокомнатной квартире вместе жили прежний муж-алкоголик, его жена с сожителем и двое детей. Впрочем, прежний муж против такого союза вроде даже не возражал. Говорил, ему все равно, говорил, что собирается уезжать в туберкулезный санаторий, так что квартира так или иначе освободится, словом, живите тут, если хотите.
Но идиллией эту жизнь, которая продолжалась чуть больше трех месяцев, тоже никак не назовешь, скорее - кошмаром.
-Володя всегда был человеком горячим, - говорит Геля. - Любил подраться. Особенно агрессивным стал после всего того, что с ним произошло. И нам доставалось: то меня костылем приложит, то сына.
Не только это. Плевал на жену и детей - специально, чтобы заразить туберкулезом. Не лучше вел себя и во дворе, задирался. Там и ему доставалось. То и дело он возвращался домой избитый. Как-то даже ножом пырнули, не сильно, серьезной раны не было.
В один из таких дней, когда он в очередной раз пьяный, грязный и избитый, матерясь, ввалился в квартиру, Геля в сердцах произнесла: "Хоть бы тебя кто-нибудь окончательно добил". Эта фраза стала роковой. А в квартире в это время были Валера и его друг Дима. И это обстоятельство тоже стало роковым, почему - скоро станет понятно.
Через несколько дней после этого Геля с Валерой вместе с детьми пошли в гости к одним больничным друзьям. Был там и Дима. Он ушел раньше, куда - этим вопросом никто не задавался. А Дима решил проявить инициативу -поговорить с Володей, убедить его уехать наконец в свой туберкулезный санаторий, не делать жизнь Гели невыносимой. Прихватил с собой несколько бутылок пива, чтобы поговорить "по-человечески"… Когда Геля с Валерой вернулись домой, на кухне в луже крови они увидели мертвого Володю…

Суд
В материалах уголовного дела обо всем этом сказано примерно так. Подсудимый Дмитрий Сивоголовко в период следствия показал, что Ангелина Ермишина предлагала ему убить мужа и заплатить за это. Но на очной ставке с Ермишиной он изменил свои показания, заявив, что ничего этого она ему не предлагала, что он сам поехал к Владимиру Ермишину, чтобы поговорить. Умысла убийства не было. Удары по голове нанес из-за того, что Ермишин вел себя агрессивно.
Попросту, как говорил потом Дима, Володя затеял драку, и он, защищаясь, ударил его тем, что подвернулось под руку. А подвернулась гантеля, которая как раз валялась на кухне. И удар по голове оказался смертельным.
Но главное во всем этом, что во время следствия Дима подписал признание в том, что убийство было совершено им по предварительному сговору, "по заказу". И даже за деньги, которые он, якобы, должен был получить после того, как квартира освободится и будет продана. (Продана как раз для того, чтобы расплатиться с "киллером".) Подписал, но потом от этих показаний отказался.
Примерно то же произошло и с Валерием. Он тоже подписал признание в том, что сговор был. А потом от этих показаний отказался. Первоначально подписала признание и Геля. И потом тоже отказалась. В чем причина столь удивительной синхронности?
Все участники этого дела говорят о том, что в милиции их серьезно "прессовали", выбивая признания. Геле, якобы, сказали так: или подписываешь признание и выходишь на подписку о невыезде, или идешь в тюрьму, а дети - в детский дом. Валерия, якобы вывезли на пустырь, приставили к голове пистолет и сказали: или подписываешь признание, или мы тебя сейчас шлепнем при попытке к бегству… О том, что происходило с главным обвиняемым, остается только гадать.
Но зачем органам это было нужно? На этот счет есть своя достаточно убедительная версия. Убийство Владимира Ермишина произошло 29 ноября 1998 года. А перед этим - 20 ноября 1998 года - была убита Галина Старовойтова. Дерзкое заказное убийство женщины-политика вызвало огромный резонанс. В российской и зарубежной печати к Петербургу прочно приклеился ярлык криминальной столицы России. Об этом писали все газеты, говорили все радио и телеканалы. Говорили и о беспомощности милиции в раскрытии заказных убийств. А тут - в деле Ермишина - такая возможность отличиться в раскрытии "заказухи". Вот вам и рвение, и готовность выбить признание любой ценой …
Суд состоялся почти через два года после убийства - в конце августа 2000 года.
Дима (убийца) провел это время в "Крестах", Валера и Геля - на подписке о невыезде. Правда, вместе они уже не жили - разошлись после того, как Валера "заложил" подругу жизни.
6 сентября было последнее судебное заседание.
-Мне казалось, что со мной ничего не случится, - говорит об этом Геля, - что меня на суде выслушают, все поймут, и меня отпустят.
Но случилось иначе. Суд посчитал факт убийства по предварительному сговору доказанным. Дмитрию Сивоголовко дали 12 лет, Валерию Винтеру - 9, Ангелине Ермишиной - 6. Прямо в зале суда на нее надели наручники, и оттуда она попала уже не в свой дом, где остались двое сыновей, а в казенный дом. Кстати, она тогда была на пятом месяце беременности. Отцом ее будущего ребенка был уже не Валера, а другой человек.

Лев
Геля познакомилась с Левой в те два года, что прошли до суда. Он зашел к ней один раз, другой. На третий раз повез к себе в гости. Через неделю она все ему рассказала.
-Почему я этого не испугался? - задумывается Лев. - Поверил. Геля ведет себя с таким достоинством, нет никаких сомнений в правдивости ее слов. К тому же представьте, какое мужество: перенести такие испытания и вести себя с таким достоинством. На это не многие способны.
Лева быстро стал для Гели своим - человеком, которому обо всем можно рассказать, и от кого всегда можно ждать помощи. И дети быстро привыкли. Со временем стали называть его папой. Правда, жениться они не успели. Хотели сделать это после суда. Даже с левиными родителями Геля так и не познакомилась.
-Хотела придти к ним, когда уже все кончится, после суда, - говорит Геля.
После суда возникла другая проблема - оформить опекунство на Володю и Егора, которые уже называли Льва папой, но при этом мама Ангелина Ермишина и новый папа Лев Поляк официально женаты не были. Каждый, кто хоть раз сталкивался хоть с каким-то подобием хоть в чем-то похожих на это проблем, знает, сколько времени, сил и нервов это стоит. Кто не знает, поверьте на слово: это - не каждому по плечу. Может не хватить настойчивости, или убедительности аргументов в органах опеки, или чего-нибудь еще. Словом, тот, кто этим занимается и добивается успеха, делает это только потому, что в этот момент это для него - самое главное, то, без чего он не может жить.
Скоро у Льва и Ангелины родилась дочка Соня. Геля была уже за решеткой. Рожать ее привезли в Боткинскую больницу. Тут же после родов на запястьях мамы защелкнулись наручники. А минут через пятнадцать - благо все прошло нормально - стали собираться, чтобы везти ее обратно. Так что дочку она видела лишь однажды - в Боткинской. После этого - только на фотографиях, которые ей регулярно привозит Лева…
Первое время после суда у Льва был какой-то ступор - не знал, что делать. Но быстро понял: бездействовать нельзя. Надо всеми способами стремиться вытащить Гелю из-за решетки. Возможностей не так много, но они есть.
Во-первых, можно попытаться доказать незаконность полученных признаний. Хотя сделать это непросто. Судебно-милицейская машина не любит заниматься самопожиранием.
Большие надежды были на амнистию. Если бы суд состоялся на несколько месяцев раньше, пока Госдума не внесла поправки в Закон об амнистии, Гелю освободили бы прямо в зале суда. А так этого шанса не стало.
Можно просить о помиловании. Но комиссия по помилованию при президенте (комиссия Приставкина) последнее время бездействовала. А теперь ее и вовсе упразднили, будут создавать региональные комиссии, только это когда еще случится?
Наконец, медицинские показания: все же Ангелина - инвалид второй группы с одним легким. Это не говоря уже о том, что дома ее ждут трое детей…
Куда только не обращался Лев: к депутатам Госдумы и правозащитникам, в Генпрокуратуру и в администрацию президента. Писал, писал, писал. И отовсюду получал ответы: "нет оснований", "не представляется возможным", "ничем не можем помочь".
И все же его усилия не пропали зря. Среди тех, с кем Лев столкнулся за последнее время, ему встретилось немало людей, не утративших чуткости к чужой душевной боли, способности к состраданию. Может быть, это даже стало открытием, что таких людей в наше циничное время не так уж и мало. И это дает новые силы, чтобы не останавливаться в стремлении к цели.
Да и на Льва многие стали смотреть совершенно иначе, видя его уже совсем не таким, каким он представлялся им раньше. Даже у не склонного к сантиментам начальника колонии дрогнуло сердце: ведь таких, как Лев там видят нечасто.
-Знаете, сюда приходят совсем немного мужчин, чтобы посетить своих жен и подруг, даже за мужиков стыдно, - говорит начальник учреждения УС 20/02 Валерий Белоцерковский.
…По вечерам Лев часто представляет себе, как Ангелина кидается ему на шею, они долго обнимаются, смотрят друг на друга и говорят самые обычные слова, которые говорят друг другу долго не видевшиеся близкие люди.
-А ты похудел.
-А у тебя опять седые волосы…
Только происходит это не у зарешеченного окна на зоне, а дома. И на столе стоит букет любимых Гелей кроваво-красных роз.

Николай ДОНСКОВ

P. S. Одним из тех, с кем встретился Лев за полтора года мытарств был известный петербургский теледокументалист Игорь Шадхан. И он снял об этой истории потрясающий своей правдивостью телевизионный фильм - "О милости прошу". Фильм большой, трехсерийный. В ближайшие дни его покажут по телеканалу РТР - 20, 26 и 27 января.