Весеннее обострение
С приближением весны Петербург стал столицей «репрессионизма», причем весьма специфического.
В конце февраля были задержаны активист движения «Весна» Артем Гончаренко и координатор петербургской «Открытой России» Андрей Пивоваров, которым вменили участие в несогласованной акции протеста… 28 января (!).
Тогда ни Гончаренко (при мне его отпускали из 76-го отдела полиции, куда я приезжал для помощи задержанным), ни Пивоварову (его даже не задерживали) никаких претензий не предъявлялось, они возникли через месяц. При этом «вина» Гончаренко была вообще абсурдной – он 28 января не выходил из дома, поскольку у входа ждали полицейские. Тогда он вывесил из окна желтую уточку и флаг «Весны» – за что был наказан 25-суточным арестом.
Арестовал их обоих Смольнинский суд, причем дело Пивоварова рассматривалось в «военно-полевом» режиме, вечером, сразу после задержания, и за закрытыми дверями (статья 123 Конституции об открытом характере судопроизводства, где ты?). В суд еле-еле пустили защитника Анастасию Буракову, но не пустили ни друзей Пивоварова, ни меня: охрана суда отказалась разговаривать и отключила уличный звонок.
Пивоварову и Бураковой сообщили, что после окончания рабочего дня вопрос о допуске лиц, не участвующих в деле, решает судья, рассматривающий дело, или председатель суда, но просить об этом было невозможно, поскольку в здание суда никого не впускали. И некого было спросить, почему надо в срочном порядке судить граждан после окончания рабочего дня, – граждан, которые не являются опасными преступниками и которых обвиняют всего лишь в административном нарушении, да еще через месяц после его якобы совершения… Пивоваров в результате получил те же 25 суток ареста, а на следующий день был приговорен к 25 суткам ареста координатор питерского штаба Навального Денис Михайлов – причем его задержали сразу после отбытия первого ареста в 30 суток за… все ту же акцию 28 января!
Стало понятно, чем руководствуются органы: если бы активистам предъявили обвинения в административных нарушениях сразу после 28 января, даже при отправке их под арест на максимальный срок в 30 суток к концу февраля – началу марта они были бы отпущены.
Между тем, скорее всего, поставлена задача изолировать часть оппозиционеров перед выборами 18 марта – чтобы они не участвовали в возможных акциях протеста против итогов выборов, которые трудно назвать честными. И поэтому им предъявляют отложенные обвинения и отправляют под арест, чтобы они оставались под ним в день голосования…
В начале марта аресты продолжились – 12 марта задержали еще пятерых оппозиционных активистов, и когда одного из них, Егора Рябченко, повезли в тот же Смольнинский суд, там один в один повторился «казус Пивоварова».
Защитник Анастасия Буракова позвонила мне, сообщив, что Рябченко судят вечером и ее не пускают в здание суда, я примчался туда и выяснил, что Буракову все же впустили, но больше не пускают никого. У входа в суд собралось около десятка друзей и соратников задержанных, но все наши попытки попасть на открытое (по Конституции) судебное заседание оказались тщетны. Единственный, с кем удалось поговорить, начальник отдела УМВД по Центральному району Евгений Федоренко, заявил, что «рабочий день закончен, и потому в суд пройти нельзя», и умчался. Вернувшись, он не смог объяснить, зачем судить людей после окончания рабочего дня, но уверенно заявил, что «ответил на все наши вопросы».
Фото: Елена Лукьянова
Рябченко в итоге оштрафовали на 11 тысяч рублей – по двум статьям КоАП: нарушение порядка проведения публичного мероприятия (20.2) и неповиновение полиции (19.3). Могло быть и хуже – статья 19.3, как известно, предусматривает арест на срок до 30 суток. Еще троих – Виктора Черкасского, Екатерину Шлихту и Илью Гантварга – продержали в 76-м отделе полиции до утра, составив протоколы по тем же статьям 20.2.и 19.3, и затем повезли в Смольнинский суд. Там Черкасский получил от судьи Екатерины Мезенцевой (той же, что судила Пивоварова и Гончаренко) 10 суток ареста и 15 тысяч рублей штрафа, Шлихту оштрафовали на 15 тысяч рублей по ст. 20.2, Гантварга, выступившего с блестящей речью на митинге памяти Бориса Немцова 25 февраля, – на 15 тысяч рублей по ст. 20.2 и приговорили к аресту на 10 суток по ст. 19.3.
Выводы очевидны
Во-первых, мы видим, что для наказания человека, выступающего против власти, совершенно не требуется ни вина, ни ее доказательства. Суд будет отвергать показания свидетелей защиты, поскольку они «заинтересованы в исходе дела», но принимать без малейших сомнений показания полицейских. Суд будет отклонять все ходатайства защиты – без каких-либо аргументов. Суд будет дважды наказывать за одно мнимое нарушение (тем, кто участвовал в несанкционированной акции, вменяют сразу две статьи КоАП, но за одно и то же, притом что они не проявляли никакого «неповиновения полиции»). Собственно, это и есть полицейское государство.
А во-вторых, столь же очевиден страх властей перед возможными протестами после выборов – в Кремле на генетическом уровне запомнили, что все цветные революции начинались с «поствыборных протестов», когда граждане видели, что результаты выборов расходятся с их волей, проявленной при голосовании.