И палач, и жертва
Юристы и правозащитники о состоянии российской судебной системы.
Жестокие приговоры фигурантам «московского дела», суды за репосты и экстремизм заставляют признать: с российской судебной системой определенно что-то не так. Шутка ли, на тему создания черного списка судей высказался даже бизнес-омбудсмен Борис Титов, назначенный на эту должность лично Владимиром Путиным. 25 сентября обсудить особенности российского судопроизводства в Петербурге собрались адвокаты, правозащитники и бывшие работники суда. За дискуссией наблюдала «Новая».
«Оправдательных приговоров у нас 0,18%, и эта цифра вряд ли когда-то поднимется до процента или станет выше него», — озвучил печально известную статистику ректор Европейского университета в Петербурге и руководитель Института проблем правоприменения Вадим Волков. На протяжении десяти лет он исследовал работу судов, интервьюировал судей, следователей, их коллег и уверен: «Суд уничтожается как инстанция, которая может предоставить защиту. Сегодня контроль содержания дела по факту возлагается на следственные органы».
Волков называет основные проблемы российской судебной системы: ярко выраженный обвинительный уклон, низкое качество кадров, а также очевидное влияние на итоговые решения со стороны правоохранительных органов и председателей судов.
Член СПЧ при президенте РФ Наталия Евдокимова говорит о том, что за последние годы число обращений граждан по поводу несправедливости судебных решений увеличилось в разы. «Возбуждение уголовных дел часто производится для наказания неугодных», — заключает она.
Даже не извинилась
«Главная проблема судебного корпуса — непрофессионализм судей, — считает вице-президент Адвокатской палаты Санкт-Петербурга Юрий Новолодский. — Прихожу на заседание, а судья там — бывшая секретарша, постаревшая лет на двадцать».
В августе 2018 года издание «Проект» подготовило исследование, согласно которому 93% российских судей — бывшие сотрудники аппарата суда или силовики. Новолодский описывает типичный карьерный путь служителя Фемиды: «Сначала ты посидишь в кресле секретаря, получишь заочное юридическое образование, доползешь до помощника судьи, а потом прыгнешь на его место и будешь вершить правосудие». При этом у сотрудников аппарата суда, как правило, нет юридической практики. Отсюда вытекают и все остальные проблемы.
«Хотите решить проблему правосудия — разберитесь с правосознанием судей», — призывает Юрий Новолодский.
В докладе Вадима Волкова представлена статистика по обязательному специальному обучению судей. И тут проблема видна на контрасте: во Франции сроки подготовки судьи до назначения составляют 2,5 года, в Польше — 3 года, в Германии — 7 лет, а в России — три недели! Более того, отмечает Волков, в нашей стране судью отправляют учиться только после того, как он на эту должность уже назначен.
Странности в процедуре отбора российских судей отмечает и Тамара Морщакова — зампред Конституционного Суда РФ в отставке: «От них стали брать характеристики с прошлых мест работы. В 1991 году, когда затевалась судебная реформа, об этом было стыдно даже подумать. По ее словам, судья должен быть независим от своего руководства: он не нанимается в работники к будущему начальнику, поэтому какие тут могут быть характеристики.
«Наша система отбора судей имитирует профессиональный отбор, а в действительности является бюрократией», — заключает Морщакова.
На непрозрачность процедуры назначения судей обращают внимание адвокаты и правозащитники: общественность ничего не знает о составе и компетентности членов тайной комиссии при президенте РФ, которая выносит решение по той или иной кандидатуре.
Одним из решений кадровой проблемы могли бы стать выборы судей. У этой процедуры много сторонников в российской правозащитной среде, но в лагере принимающих решения поддержки она не находит. «У нас 30 тысяч судей, это абсолютно точно невозможно» — так еще в 2014 году глава ныне упраздненного Высшего арбитражного суда Антон Иванов комментировал идею выборности судей.
«А существуют ли в нашей стране вообще выборы?» — раздается риторический вопрос из зрительного зала.
Игроки команды твоего противника
Депутат петербургского парламента Борис Вишневский вспоминает термин, родившийся на просторах интернета: «расправосудие». По его мнению, это слово максимально точно описывает громкие судебные процессы как по «московскому делу», так и по делам петербургских активистов, задержанных на акциях протеста против власти.
Суды над политическими оппонентами Кремля — одна из самых горячих тем встречи. Вспоминают приговор москвичу Константину Котову по 212-й, «дадинской» статье, вынесенный после того, как Конституционный суд признал неправомерность этой статьи. «Проблема массовых беспорядков в том, что их нет, — говорит Тамара Морщакова. — И ответственность за это исполнительная власть переложила на суд, который должен выносить приговоры».
«Мне интересно, как будут проходить судебные процессы по факту нарушений на муниципальных выборах, — продолжает Вишневский. — Уверен, при любых доказательствах суд будет стараться оправдать власть, нарушая этим права граждан».
Вишневский подчеркивает прямую связь между независимостью российских судов и поведением власти: «Имей мы нормальное правосудие, любая власть перестала бы явно беспредельничать, ведь это потеряло бы смысл. Суд сажал бы не тех, кто выходит на мирные акции, а тех, кто препятствует их проведению. Фальсификации на выборах стали бы не нужны, ведь справедливый суд отменил бы результаты выборов и наказал виновных».
«Мне кажется абсурдным, что судьи назначаются президентом, — заключает депутат. — В суде мне хочется рассчитывать на правосудие, а не на встречу с очередными игроками моего противника».
«Нельзя обязывать суд защищать закон, — уверена Тамара Морщакова. — И закон может быть неправ, примеров тому много. И нужно помнить, что у судебной системы нет других защитников, кроме общества. Судебная система — одновременно палач и жертва».
Изменения в положительную сторону, соглашаются участники конференции, в российских судах тоже бывают. В их числе — аудиопротокол в гражданском процессе, который стал обязательной процедурой с 1 сентября. «Хорошее нововведение, — соглашается Евгения Зейдлиц, федеральный судья в отставке. — Вот только основанием для отмены спорных судебных решений никакая аудиозапись пока послужить не может».
Татьяна Кропотова