Родня не первой линии
О родных петербургского врача, первым в городе погибшего от коронавируса, просто забыли, никаких выплат им «не положено».
Елена Белошицкая — врач-нефролог, работает в клинике Петербургского медицинского университета им. Павлова.
Елена в семье старшая сестра, с Сергеем они погодки. Вадим и Светлана — тоже погодки — их младшие брат и сестра. Дружная семья, в которой старшие дети еще в школе захотели стать врачами. Жили они в Новгородской области, родители медиками хоть и не были, но в семье хранилась память о прадедушке — петербургском-ленинградском враче, который был репрессирован, сослан в Вологду вместе с женой-финкой. Были еще бабушки-медсестры. В общем, медицинская традиция воплотилась через поколение, в Елене и Сергее.
Сергей был самый настоящий ботаник — отличник в школе, хорошо учился в мединституте. Елена поступила в Первый мед через два года после окончания школы. Сергей сначала год учился в Петрозаводском университете на медицинском факультете, а затем тоже перевелся в Первый мед.
Сергей окончил институт в 1997-м, Елена — на три года раньше. Она стала нефрологом, он остановил свой выбор на анестезиологии-реаниматологии. Два десятка лет проработал в Елизаветинской больнице. В Александровскую перешел в конце февраля и принял первый удар эпидемии.
Елена. Фото из семейного архива
«О том, что Сергей остался работать в карантине в Александровской, я узнала постфактум, — вспоминает Елена. — Мы виделись очень часто, и вдруг у него пошли сплошные дежурства. Дома обрадовались, когда он сообщил, что четыре дня будет свободен. Но тут в Александровской оказался пациент с ковидом. 1 апреля больница закрылась на карантин, до 10 апреля медработники были там безвыходно. Мы созванивались, он говорил, что поступают тяжелые пациенты. 10 апреля позвонил и сказал, что находится в Боткинской: привезли ночью с пневмонией. На следующий день его перевели в реанимацию, сутки он там провел, вернулся в палату, а через день опять попал в реанимацию. Он мне даже фото присылал оттуда, писал, что не очень хорошо все: вирусная двусторонняя пневмония. Он же анестезиолог, все понимал, сказал, что не хочет знакомиться с аппаратом ИВЛ.
14 апреля ему сообщили, что ИВЛ, увы, не избежать. Мы с ним поговорили немного, на следующий мой звонок он уже не ответил. Я поняла, что он на ИВЛ.
Облегчения не наступило, 16 апреля его подключили к экстракорпоральной мембранной оксигенации. Начался сепсис. Его пытались отключить от ИВЛ, он даже был на какое-то время выведен из искусственного сна. Состояние было стабильно тяжелым, потом крайне тяжелым. Врачи сделали все, что было в их силах. 24 апреля я долго не могла дозвониться до реанимации. Потом мне позвонили из больницы и сообщили, что Сергей умер. Вот и вся история. Мы получили акт о признании Сергея пострадавшим — да, такая вот формулировка. Тогда же в публикациях в СМИ много говорили о выплатах».
Фотография со Стены памяти медиков в Петербурге. Фото: Елена Лукьянова / «Новая газета»
Сергей не был женат, и у него не было детей. Семья погибшего врача — а это только брат и сестры — никакой выплаты от государства не получила. Сергей Белошицкий умер 24 апреля. Постановление правительства Петербурга о выплатах медработникам, заразившимся коронавирусом на работе, а также семьям погибших медиков появилось 28 апреля. В нем говорится, что выплату за погибшего — 1 млн рублей от города — получают законные супруги, дети до 18 лет (если они учатся — до 23 лет), родители, лица, которые были на иждивении у погибшего.
В городском комитете по социальной политике Елене сказали, что и она, и брат с сестрой — не родственники первой линии.
После этого про них просто забыли. Елена с трудом говорит об этом. Никто у нее не поинтересовался, как она будет выплачивать ипотеку Сергея, кто будет помогать младшему брату Вадиму, у которого серьезное заболевание и о котором Сергей очень заботился.
О посмертном награждении Сергея орденом Святого Луки Елена узнала в машине, где было включено радио. Сообщить об этом родным не посчитали нужным.