Крайняя тема

Доктор Листратов: здесь всё и происходит

Речь пойдет о циркумцизии. Не пугайтесь, за мудреным термином скрывается вполне земное, знакомое (многим и не понаслышке) обрезание крайней плоти. Правда, знакомые вещи оказываются порой сложнее наших представлений о них и склонны преподносить сюрпризы...
– Только огромная просьба: не делайте из этого сенсацию! – взмолился главный врач детской городской больницы Святой Марии Магдалины Автандил Микава. – А то из комздрава уже замучили: мол, что это у вас за «Центр ритуального обрезания» открылся, почему с нами не согласовано? В общем-то ничего кардинально нового не происходит, сами увидите – мы просто выполняем свой долг...
Сюда, в один из старейших (в октябре здесь отпразднуют 175-летний юбилей) детских стационаров России, что на 1-й линии Васильевского острова, близ Тучкова моста, мы пришли отнюдь не за жареными фактами, а дабы прояснить ситуацию: в последнее время вокруг упомянутой темы появилось подозрительно много домыслов и слухов.
Не будем сейчас гадать, коррелируется ли это с известными событиями в Беслане и в Москве, и если да – то каким образом. Обратимся к цифрам. По данным из разных источников, в Петербурге постоянно проживает от 280 до 320 тысяч азербайджанцев, из которых порядка 180 – 190 тысяч – дети, и около 60% из них – мальчики. (Другое дело, что официально зарегистрированных в северной столице граждан указанной национальности насчитывается в 4 – 5 раз меньше). Всего же потенциально (подчеркиваем – потенциально!) исповедующих ислам наших земляков – около полумиллиона. Наряду с этим примерно в 100 – 120 тысяч оценивают численность своей общины питерские евреи. Так что масштаб проблемы впечатляет: за малым исключением сегодня все отпрыски мужского пола из мусульманских семей и большинство из иудейских проходят обряд обрезания.
Вопрос: где? Несмотря на то, что в больнице Марии Магдалины просят не заострять формулировку «Центр обрезания» («Вот, смотрите, все происходит в обычном операционном блоке», – приоткрывает дверь и завесу тайны завотделением плановой хирургии Сергей Листратов), веский информационный повод для этой публикации есть, и не презентационный, а печальный. Последнее время на 1-ю линию все чаще и чаще стали привозить детей с тяжелейшими последствиями непрофессионально сделанного обрезания. Расширяются национальные диаспоры, стремительно растет тяга к истокам, и, похоже, самопальные лекари пользуются этим вовсю. Вот буквально на днях выписался двухлетний мальчик (обряд ему проводили на родине отца, в Узбекистане), – по счастью, в удовлетворительном состоянии.
– Даже я, с моим стажем хирурга, ничего подобного до сих пор не видел! – доктор Листратов искренне ужасается, отбросив традиционное врачебное хладнокровие. – Пришлось делать сложнейшую пластическую операцию... Не иначе, коновал орудовал! Ребенок едва не остался калекой!
«К сожалению, по сведениям нашей диаспоры, каждое второе обрезание заканчивается весьма плачевно», – вынужден констатировать исполнительный директор городской общественной организации «Национально-культурная автономия азербайджанцев в Петербурге» Акиф Гасымов. Родители уделяют большое внимание внешней части ритуала: на «младшую свадьбу» сына готовят угощение, украшают дом, приглашают много гостей, – а вот медицинский аспект... Мальчиков либо везут из Питера на историческую родину, где их обрезают в деревне, по старинке, чуть ли не обычным ножом; либо приглашают местных кустарей-специалистов (например, один такой, очень востребованный, живет в селе Никольское Тосненского района), – что, судя по результатам, не лучше...
Достаточно сказать, что за полтора месяца в больнице Марии Магдалины в плановом порядке прооперировано всего-навсего 22 мальчика. Очевидно, что во внебольничных условиях – в сотни раз больше. «Нельзя далее замалчивать эту проблему!» – в один голос твердят врачи. Добавим, что техническое несовершенство и отсутствие должной стерильности – лишь одна сторона вопроса; на дому – в отличие от стационара – операцию проводят, конечно же, не под общим наркозом, а под местным обезболиванием, что вызывает у ребенка, если он уже не младенец, глубокую психологическую травму. Мама с папой радуются, что соблюли обычай, а чадо потом годами не может оправиться от шока. Акиф Гасымов и его соратники согласны с тем, что обрезание надо выполнять только в медицинском учреждении: «Мы сами в этом заинтересованы, но как переломить ситуацию – пока не знаем...»

Валерия СТРЕЛЬНИКОВА
фото Александра РУДЕНСКОГО

Другое мнение
Координатор Федерации еврейских общин по Северо-Западу Авром Аршинов считает, что операция, о которой идет речь, довольно простая, и вовсе необязательно ради этого ложиться в больницу. «К тому же какой родитель согласится без крайней на то нужды давать общий наркоз восьмидневному грудничку (в этом возрасте, по «классике», принято обрезать иудеев – ред.)?» – спрашивает он. Для обрезаний, которые проводятся при Петербургской хоральной синагоге, всякий раз вызывают из Москвы известного на всю Россию моэля (так у евреев называется человек, осуществляющий этот обряд) Ишаягу Шафита. По информации г-на Аршинова, осложнений после операций не бывает.

Справка «Новой»
По статистике – не нашей, зарубежной (у нас до не столь давнего времени эта тема вообще была под негласным запретом), – практическое применение описанной процедуры сулит как определенные преимущества, так и некоторые издержки. К плюсам относится заметное снижение процента воспалений и даже онкологических заболеваний половой сферы (причем не только у мужчин, но и у женщин). Ну а минусы: какая ни есть, а все же операция, и от осложнений никто не застрахован. Кроме того, противники обрезания ставят во главу угла право на свободу вероисповедания и неприкосновенность личности: дескать, проводить эту процедуру в нежном возрасте – фактически без согласия человека – недопустимо. В мире уже есть случаи, когда дети по суду обвиняли родителей в «необратимом хирургическом изменении здоровых гениталий».