Здравствуй, грусть
Хорошие люди и в изрядном количестве попадаются мне на глаза в общественном транспорте. Они прилично, без пестроты и претензий одеты, ведут себя сообразно нормам достойного поведения, но на их милых бледных лицах разлита тонкая и неизбывная печаль. Такое впечатление, что передо мной не бодрый электорат Валентины Ивановны, а верные почитатели Алисы Фрейндлих, ведь только этой актрисе было суждено сполна воплотить особенную, замешанную на стоицизме и благородстве, утонченную петербургскую печаль, особое страдание, возвышающее и омывающее душу до чистого звука.
Алиса Фрейндлих в спектакле «Оскар и Розовая Дама»
Не всякое страдание ведь очищает. Страдание предателя, растолкавшего в остервенении запоздалого аппетита своих товарищей, дабы единолично занять выгодное местечко на помойке новой идеологии, не поможет его больной и грязной душе. Чистота достижима лишь от труда возвышения. Более двадцати лет назад в судьбе Алисы Фрейндлих произошел драматический перелом — из ее жизни ушел и любимый театр, и любимый человек. Но за все эти годы никто не услышал от актрисы ни одного резкого, досадующего, негодующего слова о них. В бурном потоке лихих мемуарных откровений нынешних лет мы не найдем голоса Фрейндлих.
Когда-то подобные каноны — каноны благородного господского поведения — были естественны для оранжереи дворянской культуры России. Однако Алиса Бруновна — не графиня, не княгиня. Она родилась в Ленинграде, в почтенной интеллигентной семье. И вот, как ни ругай интеллигенцию (и есть за что), придется признать: только здесь во втором, в третьем поколении, а иногда и в первом, возможно воспроизведение канонов благородства. Больше надеяться не на что — дети «элиты», правящего класса, в благородном поведении пока не замечены. А замечены частенько в развязности, корысти, вульгарности и маниакальном стремлении к почетным должностям в новообразованных банках.
На юбилейном вечере Фрейндлих в БДТ на сцену вышел премилый квартет: губернатор Валентина Матвиенко, полпред президента по Северо-Западу Илья Клебанов, председатель Законодательного собрания Вадим Тюльпанов и руководитель федерального агентства по культуре Михаил Швыдкой. Люди несли себя гордо, без рефлексии. Откуда и взяться рефлексии. Вот на днях Валентине Ивановне была присуждена премия «Национальная гордость России» за «выдающееся укрепление региона». Интересно, как бы вы ходили в качестве национальной гордости великороссов, выдающимся образом и всего за один год укрепив регион?
Начальники что-то отрапортовали, а потом Михаил Швыдкой, заранее радуясь удачной шутке, подарил Фрейндлих корзиночку с набором вещиц, нужных для дома — молоток, лампочки, гвозди. «Гвозди я стырил со строительства Мариинского театра», — весело объяснил он. «О, теперь понятно, куда все пропадает», — очаровательно отшутилась Алиса Бруновна. Экспроприированные гвозди преподносил актрисе руководитель культуры. А перед ним и была — культура. Неужто он серьезно думает, что ею руководит?
Пока что в городе торжествует «затхлая атмосфера провинциального чванства» (выражение Томаса Манна по другому поводу). Настоящую печальную красу Петербурга и его жителей покрывает пестрая, бойкая пошлость, и здесь дизайн городского телевидения находится в полной гармонии с общими установками. Вглядитесь в зимнее освещение, в гирлянды лампочек и могучие чупа-чупсы на набережных, изрыгающие фонтаны огней, в новые пешеходные зоны, и вы поймете общий корень происходящего. Этот корень — в отсутствии корней. Вид и судьбу города определяют люди, о которых далеко не ясно, понимают ли они, ценят ли, чувствуют ли город? Мещанские пристрастия к нарядненькому, новенькому, обязательно блескучему становятся жалким стилем современного Петербурга. Дешевыми блестками, грошовыми претензиями, серпантином пустых слов осыпана его страдальческая красота, его честная бедность, его продолжающееся, несмотря ни на что, духовное напряжение.
У нас до сих пор водятся интеллектуалы, не учтенные в официальных бумагах. Официальный же титул «Интеллектуал года» присвоен председателю комитета по печати Алле Маниловой. Если Манилова — интеллектуал, то кем тогда прикажете считать литератора Самуила Лурье или философа Александра Секацкого?
Какой скучный фарс! И на это люди тратят свою единственную жизнь! И ведь знают, что над ними смеются, пожимая плечами, что они беспросветно одиноки, что никакая они не гордость России, и никакие не интеллектуалы — а все-таки пойдут лицедействовать, соглашаться, благодарить...
Жизнь человека в крупном городе устроена так, что большинство людей он может повстречать лишь единожды. Я смотрю на бледные лица петербуржцев, мы обмениваемся сдержанными, но любезными взглядами... Должно быть, мы больше никогда не увидимся. Но все-таки я могу мысленно обратиться к вам. Давайте не выступать в этом фарсе — ни в каком качестве, даже в качестве зрителей. Ведь можно сочинить некий кодекс чести петербургского бойца. Например, не читать и не смотреть наиболее позорные средства массовой информации (мой личный список возглавляют Пятый канал и газета «Петербургский час пик»). По возможности не участвовать ни в каких мероприятиях городской администрации. Ни словом, ни делом не поддерживать известные партии и их фракции и комитеты. При любом случае выражать общественное презрение к фальшивым почестям, лживым обещаниям, недостойному поведению официальных лиц. Искать единомышленников, постепенно объединяться — для грядущей битвы. Честной битвы настоящего Петербурга — с тупым и злым мещанским чванством, хвастливой пошлостью, агрессивным стяжательством. Если город решится на такую битву, он имеет шансы стать настоящей духовной столицей России и дать отпор подлому и мерзкому обожествлению денег – настоящей идеологии и практике правителей страны. В такой войне и пасть не зазорно.
Татьяна МОСКВИНА
фото Павел МАРКИН