Игра с классиком: росси отделают с любовью

Между законом и целесообразностью
Планам переустройства комплекса управленческого аппарата Российской империи больше десяти лет. Начиная с 1993 года, когда он перешел в распоряжение Эрмитажа, не утихают споры о том, как приспособить под нужды современного музея жемчужину отечественного классицизма. Здание, занимающее практически целый квартал с пятью дворами, разделенными внутренними флигелями, изначально предназначалось для гражданских ведомств (министерств иностранных дел, финансов и прочая), были тут и жилые помещения — от роскошных апартаментов министров до служебного жилья мелких чиновников и прислуги — и, разумеется, хозяйственные постройки.
В 2002 году конкурс на проект реконструкции выиграла архитектурная мастерская «Студия 44», возглавляемая братьями Олегом и Никитой Явейном (последний в ту пору еще занимал пост главы КГИОП). Главной идеей предложенного их коллективом решения стала организация центральной анфилады, вписываемой в историческую ткань — которую, как и теперь заверяют авторы концепции, «никто не трогает».
Однако как раз этот момент вызывал наиболее серьезные возражения со стороны экспертов в области охраны наследия. Создание цепочки как бы перетекающих друг в друга экспозиционных пространств, организуемых в тех самых поперечных дворовых флигелях, обращаемых с помощью гигантских (высотой до 12 метров) подвижных дверей в то единые, то в изолируемые друг от друга помещения-трансформеры, требовало именно хирургии: с частичной перестройкой основных флигелей и зачисткой дворового пространства от мелких служебных построек. Между тем федеральный закон, как известно, не дозволяет применительно к памятникам ни сносов, ни реконструкции — только реставрацию и приспособление для современного использования «без изменения его особенностей, составляющих предмет охраны». Помнится, на состоявшемся еще пять лет назад заседании Совета по сохранению наследия (в целом поддержавшего проектные предложения) Александр Марголис назвал представленный подход «противозаконным по сути», настаивая на недопустимости реконструкции памятников, равно как и изменении их функции: раз здание строилось для министерских нужд, так незачем перекраивать его, пытаясь приспособить кабинеты под музейные залы. «Еще не успели высохнуть чернила после подписания федерального закона о наследии (принятого в 2002 году. — Прим. ред.), а его уже собираются преступить! — негодовал Марголис. — Я не хочу участвовать в преступлении». С ним был солидарен и ныне покойный Алексей Комеч, член городского и федерального советов по сохранению наследия, директор Института искусствознания РАН: «Для меня реализация этого проекта будет большой трагедией. Эрмитаж подаст пагубный пример всей стране, и у органов охраны памятников не останется аргументов против инвесторов, желающих ради увеличения площадей перепланировать памятники архитектуры. Для меня дворы Росси — это Петербург «Шинели», Достоевского, Николая I... А что город получит взамен? Еще одно произведение ампира эпохи глобализации, ценность которого мне представляется очень сомнительной».
Сегодня, отвечая на вопрос об отношении авторов проекта к ранее высказывавшимся возражениям членов Совета по наследию, Никита Явейн лишь заметил, что работа не раз представлялась на обсуждение экспертов Росохранкультуры. А Михаил Пиотровский выразил твердую убежденность в том, что непременно удастся увязать задачи охраны памятников и задачи Эрмитажа — потому что они общие.
Главный архитектор, глава КГА Александр Викторов отзывается о проекте исключительно восторженно. При этом довольно опрометчиво характеризуя предстоящее переустройство как нечто «сродни Новой Голландии». Тут же, правда, добавляя, что такая параллель вызвана прежде всего эффектом оправдавшихся многолетних ожиданий (дай бог, чтобы не масштабом сопутствующих утрат подлинных исторических объектов и агрессивностью вторжения современных построек).

Особо нежная хирургия
Олег Явейн заверяет, что главным принципом, которым руководствовался творческий коллектив, был «Не навреди». Наряду с двумя другими: верно выбрать точки, которые можно изменить, и сделать так, чтобы получить истинно эрмитажное пространство. Нельзя не признать, что, действуя в рамках поставленной заказчиком задачи, архитекторы продемонстрировали впечатляющую изобретательность и редкое по нынешним временам почтение к «реконструируемому» творению гения мирового зодчества. От создания главного входа отказались — как поясняет Олег Игоревич, дабы не создавать диссонирующего с замыслом Росси визуального акцента. Публика сможет попадать во внутреннее музейное пространство через любой из устроенных в первом и пятом дворах вход по впечатляющей парадной лестнице, представляющей собой современную вариацию античного амфитеатра. Следуя заданной Росси планировке здания, сходящегося узким клином, авторы современного проекта сконструировали главную анфиладу сужающейся в перспективе, что создает эффект втягивающей в экспозиционное пространство воронки. Есть шанс, что почтенную публику, получившую обещанный бесплатный вход в галереи первого этажа (где разместятся кафе, рестораны и магазины), после затянет и пучина прекрасного (уже — по билету).
Выход в небо перекроет стеклянный полог, накрывающий все дворовое пространство.
Эта деталь, заметим, также вызывала нарекания защитников наследия: такое решение, бесспорно, позволит музею увеличить полезные площади, однако никак не соответствует духу подлинного петербургского пространства, для которого связь с небесами так естественна и неразрывна. Впрочем, в данном случае создателей очередного атриума (и что им всем так неймется обзавестись стеклянным глазом вместо живого?) можно поблагодарить хотя бы за то, что конструкция не поднимется над историческим зданием, будет совершенно плоской и незаметной снаружи.
Обещают, что не вызовут диссонанса и световые фонари на крыше (модернизация созданных еще по проекту Карла Росси, но заколоченных фанерой в советские годы).
— Культура работы с дневным светом в последние лет двадцать оказалась совершенно утеряна, — сожалеет Олег Явейн. — А это чрезвычайно важное для современного музея звено. Особое значение естественный верхний свет имеет для экспозиции полотен импрессионистов. Наши французские коллеги очень сокрушаются: как вообще можно показывать Матисса без дневного света?
Архитекторы «Студии 44» в союзе с британскими мастерами сумели придумать остроумную схему — комплекс световых пирамид-ловушек, пропускающих на глубину аж двух этажей только рассеянный свет.

Правила поведения
Мастерство исполненной проектировщиками грандиозной работы вызвало восхищение как коллег по цеху, так и слетевшихся на открытие выставки многочисленных журналистов. То, чем представленный проект бесспорно отличается от современных собратьев — так это своей открытостью. Публичное его обсуждение идет уже не первый год, с переменным успехом корректируются решения по наиболее спорным элементам. Как заверяет представитель генподрядчика (компании «Интарсия»), начаты работы по усилению фундаментов и ведется постоянный «жесткий мониторинг» — дабы избежать неприятных неожиданностей.
Михаил Пиотровский пообещал трижды в год организовывать для прессы экскурсии на стройплощадку и информировать общественность о каждом этапе работ в специальном разделе официального сайта Государственного Эрмитажа, обновляя информацию не реже раза в месяц.
А по заверениям Вернера Панова, заместителя гендиректора Фонда инвестиционных строительных проектов, выступающего заказчиком проекта, воплощению задуманного и кризис не помеха:
— Мне приятно сообщить, что финансирование этого проекта обеспечено полностью, — заявил господин Панов на пресс-конференции.
Срок соглашения о займе Всемирного банка (он финансирует 49% стоимости реконструкции Восточного крыла Главного штаба, 51% — правительство РФ) истекает в августе 2009 года. Однако, как заверил Вернер Панов, перенос даты на 2011 год уже поддержан Советом Федерации РФ и принципиально одобрен Всемирным банком, «осталось только оформить документально». Речь идет о реализации первой очереди проекта стоимостью в 4,4 млрд рублей — это преобразование двух из пяти внутренних дворов (ближайших к Дворцовой площади), реставрация существенной части исторических интерьеров, ввод в строй всех инженерных систем, создание экспозиционного блока современного искусства. Полное завершение всего комплекса работ запланировано на 2014-й — год 250-летия Эрмитажа.
Станет ли этот подарок к юбилею и подарком для Петербурга — осознаем только со временем.

Татьяна ЛИХАНОВА
Фото ИНТЕРПРЕСС

Особое мнение
Михаил МИЛЬЧИК, член федерального и городского советов по сохранению культурного наследия:
— Представленный проект — это, безусловно, талантливо, в нем много оригинальных решений, не говоря уже о прекрасно организованной экспозиции. Однако
в основе проекта лежит глубоко ошибочная концепция Эрмитажа, результатом которой с неизбежностью явится насилие над памятником (достаточно вспомнить пробивку поперечных корпусов ради устройства большой анфилады или перекрытие дворов), пусть и значительно более деликатное, нежели в случае с Синодом или с Новой Голландией, но все же насилие...

Александр ВИКТОРОВ, председатель Комитета по градостроительству и архитектуре:
— Это интересная, тонкая и современная работа. Для меня этот проект сродни Спасу на Крови и Новой Голландии — так долго ждали! И вот здесь примерно то же самое. Происходит реализация ожиданий. Никогда до этого в Главный штаб не был открыт свободный доступ для посетителей. Но теперь мы сможем попасть в это здание и пройти по анфиладам...