Победа в квадрате

Интрига, сплетенная лоббистами строительства у цирка апарт-отеля, сыграла против них самих. Попытка принизить роль подстанции на Фонтанке за счет усиления значимости других, работавших в осажденном Ленинграде, привела к признанию ценности их всех. А навязанная Совету по сохранению наследия тайная форма голосования обернулась праздником непослушания. На условиях анонимности даже самые сговорчивые эксперты предъявили затаенные в карманах фиги. В результате заготовленная КГИОП «нужная» форма ответа не собрала и трети голосов.

Средства индивидуальной защиты

Казалось, чиновники постарались сделать все, дабы ослабить позиции стороны защиты в решающем заседании. Вопреки традиции местом проведения стало не здание КГИОП, а Смольный. Куда путь оказался заказан не только общественным активистам, но и члену совета Александру Сокурову. Отстояв утомительную очередь на унизительную процедуру досмотра, известный режиссер так и не смог попасть вовнутрь. Охранник, неспешно переводивший взгляд с фото в удостоверяющем личность документе на ряд иконок, пристроенных с внутренней стороны его стойки, не удовлетворился предъявленным загранпаспортом. А паспорта внутреннего образца у Александра Николаевича при себе не оказалось.

Постфактум вице-губернатор Игорь Албин принес отсутствующему в зале Александру Сокурову извинения от лица правительства Петербурга.

Минувшее заседание отличилось и такой беспрецедентной новацией, как тайное голосование. Касалось оно только одного пункта повестки, посвященного подстанциям. Депутата Максима Резника, возмутившегося: «Почему, кто  принял такое решение?!» – осадил председательствующий: «Решение приняли мы с КГИОП, потому что вопрос слишком политизирован, необходимо оградить членов совета от давления». Хотя никогда прежде это не было поводом для тайного голосования, даже когда обсуждались куда более «политизированные» вопросы – как «Охта-центр», например.

Тем не менее после выступления докладчиков, представивших выводы историко-культурных экспертиз, журналистов попросили выйти вон, а в зал внесли урны и заранее напечатанные бюллетени. Максим Резник настоял, чтобы вопрос о форме волеизъявления был поставлен на голосование. Но большинство членов совета поддержали председателя.

Стена плача Александра Вахмистрова

Идея с сопоставлением ценности подстанции на Фонтанке (Центральная, № 11) со значимостью других возникла год назад. Родилась она, очевидно, в компании ЛСР, где надеялись осуществить рокировку – соблюсти видимость почитания памяти о блокадном подвиге, придав охранный статус какой-нибудь другой подстанции, но отказать в нем Центральной.

Затею реализовывали за счет бюджета – проведя по заданию КГИОП  экспертизы в отношении тяговых подстанций № 5 на Большой Подьяческой, № 15 на Можайской и № 20 на 6-й линии. Итоги этой работы представил государственный эксперт Владимир Трушковский.

Исследованием установлено, что 7 марта 1942 года пробный ток на грузовой состав, остановившийся на Загородном проспекте в декабре 1941-го, пошел от Клинской (№ 15). А днем позже был осуществлен пуск грузового трамвая через три подстанции – Клинскую, Центральную и Василеостровскую.

Эксперт рекомендовал включить в госреестр (в качестве памятников регионального значения) Клинскую и № 5 на Большой Подьяческой, а Василеостровской – отказать. Владимир Трушковский счел, что это здание «не отличается оригинальностью объемно-пространственной композиции» и «не имеет особого значения для истории и культуры Санкт-Петербурга».

Хотя затем в разговоре с корреспондентом «Новой» Владимир Эдуардович согласился, что делить работавшие в блокаду подстанции на более и менее значимые кощунственно. И даже подкрепил этот тезис копией приказа по личному составу из архива «Энергохозяйства» ГУП «Горэлектротранс» – где отличившиеся сотрудники указываются без привязки к конкретному месту работы – «поскольку это был единый коллектив, делающий общее дело». Собственно, и в самой экспертизе отмечается: из всех подстанций, задействованных в возобновлении движения трамвая весной 1942-го, «выделить какую-либо и присудить ей первенство практически невозможно».

По Центральной докладывал Михаил Мильчик (это очередная версия выполненной им по заказу СПбВООПИиК экспертизы, одобренной советом еще в 2014-м, но под разными предлогами возвращаемой КГИОП без подписания). Отметив архитектурные достоинства объекта, Михаил Исаевич подчеркнул, что подстанцию на Фонтанке предлагается включить в реестр как памятник истории – ибо ее значение в жизни блокадного Ленинграда неоспоримо, как и то, что по факту она давно стала народным мемориалом.

У КГИОП, однако, было заготовлено свое предложение, сформулированное в пункте 6 бюллетеня: «Рекомендовать рассмотреть вопрос о создании в городе нового места поклонения подвигу блокадного Ленинграда путем сохранения фрагмента здания – части фасадной стены тяговой подстанции «Центральная» (№ 11) с мемориальной доской без включения объекта в Единый государственный реестр в качестве объекта культурного наследия».

Но даже анонимно рискнули поддержать такую дичь только шестеро. В целом же за включение в реестр Центральной высказались 22 против 8,  Василеостровской – 24 против 7, подстанции на Большой Подьяческой – 28 против 4,  Клинской – 27 против 5.

«Я говорил – не позорьтесь, исключите этот шестой пункт! – рассказал по выходе из зала депутат Алексей Ковалев. – Но нет, настояли. Вот пусть теперь в другом месте устраивают такую «стену плача» имени Вахмистрова и всей его компании, куда они будут записочки с пожеланиями втыкать».

О том, что происходило за закрытыми дверями, журналисты узнавали и от других потянувшихся на выход членов совета. «Я напомнил коллегам, – сообщил Александр Марголис,  –  что впервые вопрос о Центральной подстанции мы обсуждали в 2009 году. И вот уже семь лет пережевываем его, хотя совет давно и определенно высказался квалифицированным большинством в поддержку экспертизы ВООПИиК. Сколько можно, почему нас из года в год подвергают такому унижению? Есть понятие – памятник истории. И любая из рассмотренных тяговых подстанций относится именно к этой категории. Здесь нельзя сравнивать, какое здание лучше или хуже. Что же касается тайного голосования, да еще чтобы прессу выставляли за дверь – такого никогда не было за все годы существования совета! И в этой связи я намерен сделать заявление. Да, мы не можем отринуть такую форму, предложенную председателем (учитывая, что совет – всего лишь консультативный орган). Но будьте последовательны. Пусть тогда так будет  всегда – вне зависимости от того, какой вопрос в другой раз уважаемый Игорь Николаевич Албин сочтет «политизированным». Закрепите тайную форму голосования в Положении о совете! Иначе это произвол какой-то».

Отвечая на вопрос «Новой», председатель КГИОП Сергей Макаров заявил, что теперь нет оснований не издать распоряжение о включении подстанции на Фонтанке в реестр памятников. И пообещал, что комитет сделает это оперативно. После чего проект ЛСР о строительстве на ее месте апарт-отеля будет невозможно реализовать.

Представители ЛСР отказались комментировать новые вводные. Заявленные ранее претензии на возврат городом уже вложенных в проект средств представляются сомнительными. Вступило в силу вынесенное 27 января решение Куйбышевского районного суда по иску блокадников и градозащитников. Они просили отменить выданное ЛСР разрешение на строительство. И хотя иск не был удовлетворен (суд счел, что на момент его рассмотрения не нарушены чьи бы то ни было права, ибо здание подстанции защищено от сноса статусом выявленного ОКН), но в мотивировочной части отразил все нарушения, сопровождавшие выдачу градплана и разрешения на строительство. Оно признано противоречащим и 820-му закону, и постановлению правительства Петербурга от 2009 года о предоставлении подстанции под реконструкцию. Поскольку реконструкция – это работа с существующим объектом, а строительство предполагает возведение нового; однако подстанция не утрачена, новое строительство на ее месте невозможно.