Марки, прокуроры и остарбайтеры

В России оформлением заявлений на выплату компенсаций от бывших узников нацизма занимается фонд «Взаимопонимание и примирение», председателем наблюдательного совета которого с апреля 2000 года является Людмила Нарусова. Срок приема заявлений истек недавно - 31 декабря 2001 года. (Первоначально окончательный срок был назначен на август, но, учитывая масштабы страны и недостаточную развитость коммуникаций, его продлили еще на полгода. Тем не менее заявления продолжают приходить и сегодня, причем датированные декабрем 2001-го, - сказываются все та же неразвитость коммуникаций и качество работы почты.)
- Два года назад мы рассчитывали, что получим около 300 тысяч заявлений от бывших узников нацизма, - говорит Людмила Нарусова. - Но их пришло больше - 400 тысяч заявок, оформленных по всем правилам, и еще 100 тысяч, написанных в свободной форме: человек пишет, что был угнан во время войны в Германию, работал на шахте, но никаких подтверждающих это документов у него нет. Мы такие заявления проверяем - через архивы КГБ, немецкие архивы. И, надо сказать, германские спецслужбы, да и наши тоже, на удивление открыты в этом вопросе.
Из 500 тысяч поступивших в Фонд заявлений 460 - от граждан России (остальные - от жителей Литвы, Латвии, южных республик бывшего СССР). Меньше всего осталось в живых узников концлагерей и гетто, таких в России всего 7 тысяч. Правда, еще 52 тысячи - узники мест заключения, по условиям содержания приравненных к концлагерям. Самая многочисленная категория пострадавших - 160 тысяч - те, кто был угнан на работы в промышленности, 6 тысяч - сельскохозяйственные рабочие. 58 тысяч человек - те, кто в детском возрасте (до 12 лет) был угнан в Германию вместе с родителями.
Еще 25 - 27 тысяч человек - это те, кого угнали на работы в Австрию. (В течение этого месяца с Австрией должен быть подписан окончательный договор по выплате компенсаций на общую сумму 6 миллионов австрийских шиллингов.)
Максимальную компенсацию - 15 тысяч немецких марок - предоставляют узникам концлагерей и гетто. Для занятых на принудительных работах в промышленности, сельском хозяйстве или сфере обслуживания немецкой стороной предусмотрена «вилка» от 1,5 до 10 тысяч марок - в зависимости от тяжести работ.
Общая сумма, которую Германия направляет в Россию для выплаты компенсаций, - 835 миллионов марок. Деньги поступают не все сразу, а траншами - для выплат по спискам, составленным Фондом. 10 тысяч российских остарбайтеров уже получили 8 миллионов марок в течение первых двух выплат в 2001 году. (При этом выплачивалась лишь половина причитающейся суммы, остальная часть - позже). Сейчас готовится очередной, третий список получателей на 10 тысяч человек.
Закончить выплату компенсаций фонд «Взаимопонимание и примирение» рассчитывает в течение 3 лет. Правда, для того чтобы удовлетворить полмиллиона заявлений, 835 миллионов марок будет явно мало. И хотя всего в ФРГ собрано для выплаты компенсаций по всему миру 10 миллиардов марок, суммы, предназначенные разным странам, утверждены Бундестагом, вносить коррективы в этот закон в Германии не намерены.
- И все же, - говорит Людмила Нарусова, - я буду добиваться увеличения суммы выплат для России за счет процентов с общей суммы компенсаций - тех 10 миллиардов марок, которые лежат на счетах в немецких банках.
Еще одна проблема - 83 миллиона марок, которые были «утеряны» прежним руководством российского Фонда и которые теперь висят в виде долга по невыплаченным вовремя компенсациям. (Напомним, Германия выплачивает репарации жертвам нацизма уже в течение 50 лет, потратив на это около 230 миллиардов марок. Советский Союз в 1953 году от этих выплат по политическим причинам отказался. Уже при Горбачеве немцы в качестве жеста доброй воли предложили выплачивать компенсации остарбайтерам, но после распада СССР было не до того. И лишь в 1993 году Ельцин договорился об этом с канцлером Колем - и в России, Белоруссии и Украине были созданы специальные фонды «Взаимопонимания и примирения».)
В 1993 - 1995 годах Германия перечислила в российский Фонд 400 миллионов марок. 83,6 миллиона из них бесследно исчезли. Куда? Деньги, которые переводились из ФРГ, проходили через коммерческие банки. Некоторые потом обанкротились, поглотив в своих недрах миллионы, как произошло с «Тверьуниверсалбанком». К тому же Фонд сам занялся бизнесом, вложив средства в ценные бумаги, и в результате потерял немалые суммы. Дело завершил финансовый кризис 1998 года, многократно усугубив потери. Это не все. Есть и другие пикантные детали: дорогостоящее строительство в престижных районах Москвы (хотя сам Фонд, как и прежде, располагается в арендованных помещениях) и даже зарубежное представительство. Вся эта картина вскрылась после того, как в апреле 2000 года завершилась проверка деятельности Фонда российской Счетной палатой.
Когда разразился скандал, директор Фонда Виктор Князев, долгое время единолично вершивший там все дела, был уволен. Генпрокуратура начала расследование. При этом Князева не обвинили в мошенничестве, как можно было предположить, а инкриминировали ему превышение служебных полномочий.
- Это странно, - говорит Людмила Нарусова, - Виктора Князева практически ни в чем не обвинили, в деле говорилось о финансовом риске. Но посудите сами, о каком риске может идти речь, если в разгар дефолта в августе 1998-го, когда уже было ясно, что рубль ничего не стоит, 14 миллионов марок по личному распоряжению Князева были переведены в рубли, якобы для того, чтобы осуществить выплаты? (Кстати, никаких выплат не было.) Чем, кроме желания поддержать банк, где работают его родственники, можно объяснить такое решение Князева, - ведь только в результате одной этой операции Фонд потерял 11 миллионов марок?
По словам Людмилы Нарусовой, после возбуждения уголовного дела все дальнейшие события выглядели как желание спустить это дело на тормозах. Тем более у Князева нашлись влиятельные покровители в правительстве и в Госдуме, которые, по всей вероятности, не хотели давать этому делу ход. Генпрокуратура почему-то передала дело Пресненской межрайонной прокуратуре. А спустя год Нарусова получила из прокуратуры письмо, где сообщалось, что дело закрыто за отсутствием состава преступления.
В июле 2001-го Людмила Нарусова пошла на прием к Генпрокурору России Владимиру Устинову, передав ему резкое заявление, где сказано о том, что ей трудно объяснить германской стороне, что для России 83 миллиона марок - вообще не состав преступления. Дело активизировалось. Материалы передали для проверки прокуратуре города Москвы, следователи стали появляться в московском офисе Фонда в Столовом переулке, 6, чуть ли не ежедневно. Правда, выяснилось, что финансовая документация прежних лет по «случайному стечению обстоятельств» невообразимо запутана. Да и энтузиазм следователей вскоре угас. Никаких данных о ходе дела с тех пор нет.
- Я, конечно, не прокурор, - говорит Людмила Нарусова, - но хочу сказать: я не дам замять это дело - пусть это знают и те, кто украл деньги, и те, кто им покровительствовал.
Но примеров такого рода в новейшей истории России, увы, нет. Миллионы и миллиарды благополучно растворяются на необъятных российских просторах. И чем больше их растворяется, тем меньше вероятность того, что удастся нащупать какие-то следы.

Николай ДОНСКОВ